звезда. И втоптать её в грязь тебе никогда не удастся.
— Так зачем же тратить время на ерунду? — спросил Крисмас. — Тем более, когда есть занятие поинтереснее. Мы могли бы перейти к делу. Хотя, может быть, прежде, чем пристрелить тебя, я мог бы оказать тебе ещё какую-нибудь услугу. Например, возможно, тебе будет небезынтересно узнать кое-какие подробности из жизни твоего отца.
— Моего отца? — переспросил Пенстивен внезапно дрогнувшим голосом. — Моего отца? Да что вообще ты можешь рассказать мне о нем, кроме того, что ты его убил?
— Возможно, тебе захочется узнать, почему я решил убрать его с дороги.
— И почему же? Мой отец за всю свою жизнь не навредил никому, кроме себя самого!
— Том Пенстивен был тем человеком, который мог бы мне очень пригодиться, — сказал Крисмас. — Он обладал всеми теми способностями и талантами, которые наилучшим образом подходили для нашей работы. Он мог легко войти в доверие к самым разным людям и расположить их к себе. Из него получился бы отличный агент.
Скорбь, злоба и отвращение завладели душой Пенстивена.
— Ты пытался втянуть его в свои грязные делишки, а когда он отказался, то просто убил его. Верно? — спросил он.
— А почему бы и нет? — хохотнул в ответ Крисмас. — Он слишком много знал. Я был уверен, что смогу соблазнить его деньгами. Но этот дурак отказался. Чем больше я уговаривал его, чем больше предлагал, тем больше он наглел, так что в один прекрасный день я просто приехал и захватил его участок. Старого идиота я убил. И, кстати, не прогадал. Прииск того стоил.
Глава 41
Внезапно Пенстивен крепко стиснул зубы и замотал головой. Но затем уголки его губ тронула холодная усмешка.
— Я раскусил тебя, — сказал он. — Ты хочешь, чтобы я потерял самообладание. И именно для этого ты сначала поливаешь грязью Барбару, а потом начинаешь глумиться над памятью моего бедного отца. Но не дождешься. Я должен быть совершенно спокоен, чтобы выхватить пистолет и пристрелить тебя, и поэтому не собираюсь давать воли нервам. Теперь, Крисмас, мне понятно, на чем основана твоя репутация. Ты любым способом стараешься загнать другого человека в угол, чтобы тот оказался в безвыходном положении. Ты не идешь на честный поединок; а просто убиваешь. Но теперь от твоей былой славы не осталось и следа. Все уверены в том, что ты побежден. Всем известно, что деньги из банка в Ривердейле ушли у тебя из-под носа. И уже сам тот факт, что ты не умер в схватке за добычу, лишний раз доказывает, что тебя просто отшвырнули с дороги.
Он видел, как содрогнулся Крисмас от этих слов, а сквозь загар на его лице проступила бледность. Неужели ему и в самом деле удалось обратить оружие бандита против него же самого?
Крисмас заговорил, и голос его дрожал:
— Эти сплетни быстренько улягутся после того, как мир узнает о том, что я убил тебя, Пенстивен.
— Мир никогда этого не узнает, потому что ничего подобного не случится. Я сильнее тебя, Крисмас, и где-то в глубине твоей жалкой душонки ты знаешь это.
— Ты сильнее? — свирепо переспросил Крисмас. — Да если бы не горящая трава, то я свернул бы тебе шею ещё намедни и вся недолга. Неужели ты этого не понимаешь?
— Да, однажды у тебя была такая возможность, но больше такого не повторится, — ответил Пенстивен, пристально, подобно врачу, наблюдающему за действием лекарства, следя за влияние этой словесной перепалки на оппонента. — А такое везение, к твоему сведению, Крисмас, никогда не стучится дважды в одну и ту же дверь. Все знают, что я сильнее тебя, но чтобы впредь никаких сомнений на сей счет не возникало, то в качестве доказательства я намерен сегодня пристрелить тебя прямо здесь, не сходя вот с этого самого места.
— Еще чего захотел, — огрызнулся Крисмас.
Но лицо его исказила гневная гримаса.
— Даже твоя собственная банда, — продолжал Пенстивен, рискнув предположить то, чего никак не мог знать наверняка, — даже они утратили веру в тебя. Когда-то они тебе доверяли. И вот по твоей милости больше миллиона долларов уплывает прямо у них из-под носа. Им были нужны эти деньги. И теперь они проклинают тебя за то, что это ты, Крисмас, упустил верную добычу.
Бледное лицо Крисмаса внезапно побагровело, а по телу снова пробежала дрожь.
— Что ж, ты знал, что делаешь, когда отпускал Рыжего, — признал он. — С самого начала ты был уверен, что он начнет превозносить тебя до небес, выставляя при этом тебя героем, а меня дураком. Но только уже очень скоро ему придется заткнуться. Ты рассчитывал, что Спикер постарается при первой же возможности отделаться от меня, чтобы самому занять место главаря; итак, сначала ты, потом Спикер, а после Рыжий — патронов у меня хватит на всех. Готовься к смерти, щенок!
С этими словами он схватился за пистолет, и рука Пенстивена тоже инстинктивно метнулась к кобуре. Он был быстр и уверен, как никогда. Оружие было мгновенно выхвачено из кобуры, и в тот же самый момент он увидел, что было уже слишком поздно. Он едва успел вскинуть руку с зажатым в ней длинноствольным кольтом, когда Крисмас уже стрелял. Дуло пистолета дернулось, и Пенстивен почувствовал мощный удар в висок, но устоял и тут же сам спустил курок.
В ответ прогремел ещё один выстрел; но пуля угодила в землю, и Пенстивен, уже приготовившийся выстрелить снова, вдруг остановился, не веря собственным глазам. Револьвер бандита валялся на земле, и его правая рука была вся в крови!
По щеке Пенстивена тоже струилась кровь, вытекавшая из раны на голове, но какое это уже имело значение?
Напротив стоял убийца Тома Пенстивена с безвольно повисшей правой рукой, жизнь которого теперь всецело зависела от державшего его на прицеле сына старика!
Свершилось чудо! Пенстивен понимал, что причиной этому стали не только ловкость и умение, сколько ярость доведенного до бешенства бандита, заставившая в какое-то мгновение дрогнуть его руку.
Крисмас стоял, здоровой рукой зажав кровоточившую рану. Рот его был приоткрыт. Подобно лунатику, одолеваемому невероятными видениями, он теперь во все глаза смотрел на Пенстивена. Он снова побледнел, но уже не от ярости, когда чуть слышно пробормотал:
— Ну, вот и все; значит, пришло и мое время!
А время и в самом деле пришло; то самое время, о возможной близости которого он говорил Пенстивену. Удача, в конце концов, отвернулась от него!
Дважды Пенстивен принимался мысленно убеждать себя, что это вовсе не преступление, а даже наоборот, его священная обязанность. Он вызывал в памяти образ мертвого отца. Но все равно так и не смог заставить себя выстрелить в беспомощного человека.
В конце концов он сказал:
— Тебе прямой путь на виселицу, Крисмас, а до тех пор посидишь в тюрьме. Так будет лучше. Будет лучше прогнать тебя сперва через Маркэм до самого порога тюрьмы, чтобы все могли запомнить это зрелище!
— Еще не сделана та веревка, на которой меня повесят, ответил Крисмас.
— Я жил с пистолетом в руках и умру от пули. Давай, Пенстивен, не тяни время, стреляй, или же я подхвачу пистолет левой рукой и сам пристрелю тебя. Я и с левой руки тоже стрелять умею.
Это заявление заставило Пенстивена снова насторожиться и задуматься. Крисмас должен умереть. И у него не было ни малейших сомнений на сей счет. Этот бандит уже давно заслуживал того, чтобы ему всадили пулю между глаз.
Но, с другой стороны, Пенстивен не мог убить безоружного человека. Оставался лишь один путь, позволявший продолжать поединок на равных, и стоило Пенстивену лишь подумать об этом, как кровь вскипела у него в жилах.
— Я придумал, — сказал он. — Поединок будет продолжен на равных.
Затем он подошел к бандиту и осмотрел рану. Рана Крисмаса оказалась глубокой, до кости, и из неё ручьем хлестала кровь. И если уж этот поединок был призван хотя бы отдаленно напоминать бой на равных, то прежде всего нужно было остановить кровотечение.
Первым делом он подобрал оброненный револьвер бандита. Затем разорвал свою рубашку на полосы и
