“Лос-Анджелесская женщина”. Её также обычно считают автобиографической. “Едущие в грозу / В этот дом, где мы родились, / в этот мир, куда мы брошены, / как собака без кости, / актёр, живущий в долг / Едущие в грозу”. Знакомая тема вновь появляется и в другой строфе – крик любви к Памеле: “Мир зависит от тебя / наша жизнь никогда не кончится / девочка, ты полюбила своего парня”. Образ “На дороге убийца” появился в песне под воздействием “HWY”.
“Doors” принесли эти песни Полу Ротшильду. Их отношения с Полом стали ухудшаться в январе по окончании записи “Morrison Hotel”. Обычный для Пола упор на качество, что неизбежно влекло за собой множество дублей при записи предшествующих альбомов и приводило к тому, что очень много концертов было записано вживую, стал, по словам Джима, “утомлять нас”. Хуже того, Полу не нравился новый материал. “Он был ужасен, – говорит Пол даже сейчас. – Материал был плох, отношение к нему было плохо, подача плохая. После трёх дней прослушивания я сказал: “Всё!” и отменил сессию записи. Мы отправились обедать, и я проговорил с ними целых три часа. Я сказал: “Я думаю, это засасывает. Но мне не кажется, что мир хочет услышать именно это, когда мне впервые в жизни было скучно в студии звукозаписи, и я хотел спать. Напряжение у вас, ребята, феноменальное”. Джиму я сказал: “ Это твоя пластинка, которую хотел записать ты, и поэтому ты добился того, чтобы мы записывали её вместе. А почему бы вам, ребята, не записать её самостоятельно? Я выхожу из этого дела ”.
Критика эта ранила, особенно, когда Пол назвал “Едущих в грозу” “кокаиновой музыкой”. “Doors” согласились, что они не слишком хорошо играли песни и, возможно, они были ещё не готовы к записи, но они не теряли веры в этот материал. После обеда они вернулись в студию со своим звукоинженером Брюсом Ботником, и решили, что он будет продюсером альбома.
Памела оставалась в Европе, и Джим стал искать девушку, которая пойдёт – как говорил Билл Сиддонз – “куда угодно”.
Джим рассматривал вещи со всех сторон, – говорит Билл. – Джим – особенно пьяный Джим будет следовать за развитием действия до конца независимо от того, вело ли его это в пучину ада или на небеса. Это было одной из причин, по которым люди тянулись к нему, потому что они это чувствовали. Моя жена Шери сказала ему, что однажды он захочет быть с женщиной, которая смогла бы идти так же далеко, как и он, с женщиной, которая смогла бы взять его так же глубоко, как умел взять кого-либо он сам.
Джим мог считать, что он нашёл такую женщину в Ингрид Томпсон, большой, добродушной, похожей на Джули Ньюмар скандинавке. 19 ноября, когда её муж уехал по делам в Португалию, Джим переехал в “Chateau Marmont” – ещё одну гостиницу на бульваре Сансет и они стали встречаться.
Ингрид слегка приоткрыла входную дверь, и Джим поставил в щель свою ногу. Он был пьян, снова с отросшей бородой, одетый в мышиного цвета рабочую куртку, и был похож на массивного человека под кайфом. Ингрид открыла дверь шире. “Ты же знаешь, что я всегда любил тебя ”, – сказал ей Джим.
Следующие несколько недель Джим приходил к Ингрид два-четыре раза в неделю, часто приезжая ещё с какой -нибудь девушкой, которой он сладко говорил, что они едут “домой”, и с которой он обнимался на лестнице у двери, прежде чем войти. Ингрид терпеть не могла этого и выговаривала ему, но Джим лишь пожимал плечами, говоря, что он давал Ингрид столько, сколько мог. В конце месяца он сказал ей, что хотел бы, чтобы она родила от него ребёнка, и театрально бросил в камин её противозачаточные таблетки.
Мы действительно наслаждались, – говорит Ингрид. – Никто из нас этого не ожидал. Он действительно любил жизнь, и я тоже. Единственным минусом был кокаин, который выдувал наши мозги. Он думал, что я ещё ненормальнее его, и хотел посмотреть, насколько.
Джим нюхал кокаин более года, первый раз он всерьёз попробовал его, когда они с Майклом Мак - Клюром взялись за “MGM” и получили 1.000 долларов “исследовательских денег”, пока писали сценарий, и ещё раз, когда Пол Ротшильд записывал с ними “Morrison Hotel”. Однажды Джим и один из администраторов “MGM” купили 30 г кокаина, и Джим сказал: “ Держи его у себя в сейфе и только время от времени давай его мне по чуть-чуть, что бы я ни говорил, ладно?” Патриции Кеннели он как-то сказал: “Если бы у меня в запасе была гора кокаина, я бы употреблял его, просто потому, что он у меня есть”.
Однажды ночью, когда он вернулся к Ингрид, он принёс с собой бутылку шампанского и большую, чем обычно, порцию кокаина в 35-миллиметровой коробке из-под фильма. Вытянув вперёд обе руки, он вошёл в комнату и сел за кофейный столик. Предложив тост за Ингрид, хорошие взгляды, европейский шарм, он одним глоткомопустошил свой стакан. Затем он развинтил коробку из-под фильма и опрокинул кокаин на стеклянный кофейный столик. Медленно, молча, он сложил его в узкие пятисантиметровые полоски своей кредитной карточкой. Затем он взял новую стодолларовую банкноту и тугоскрутил её. Они по очереди вдыхали порошок, расходуя каждый около пятидесяти долларов.
Результат был немедленно. Сердцебиение участилось, температура поднялась, расширились зрачки, покраснели лица. Через несколько минут они оба были болтливы, безостановочны, возбуждены. Они чувствовали уверенность в себе и в чём-то “больше-чем-жизнь”. Они вдохнули кокаина ещё на пятьдесят долларов.
Возбуждение от кокаина коротко и сладко. Но если человек может его себе позволить, он употребляет больше. Джим недавно пробовал гигантские количества наркотиков со Стивом Стиллзом и с кем -то ещё, а теперь он делал то же самое вместе с Ингрид. Через три часа коробка из-под фильма была почти пуста. Они сняли одежду и стали танцевать в лунном свете. Потом они бросились в кровать. Ингрид начала рассказывать о своей родной земле и о своих странных тамошних друзьях. Она сказала, что иногда пила кровь.
Ерунда! – сказал Джим.
Нет. Это правда, – поклялась Ингрид, горячо кивая головой. – Я делаю это. Иногда…
Хорошо, – ответил Джим, улыбаясь, – давай мы с тобой выпьем немного крови прямо сейчас. – Казалось, он был серьёзен.
Ингрид попыталась обратить это в шутку. Хрустнув пальцами, она сказала:
– Я забыла – кровавый человек сегодня не пришёл.
Давай выпьем сейчас немного крови, – повторил Джим.
Джим вспомнил кровь, которую Патриция взяла у него из запястья и предплечья во время их свадебной церемонии, и это действие, вероятно, способствовало тому, что он тогда потерял сознание. Джим страшно боялся острых предметов.
У тебя есть бритвенные лезвия? – спросил он.
Ингрид поняла, что он просил её вызвать кровь. Она отправилась в ванную искать лезвие. Вскоре она держала его в руке, едва касаясь одним углом мясистой подушечки кожи, где её большой палец соединялся с кистью левой руки. Она нервно ударила себя по руке, закрыв глаза. Когда она их открыла, крови не было. Она опять закрыла глаза и ударила ещё раз.
С пятой попытки кровь забила струёй, и Джим вскрикнул, хватая стакан из-под шампанского, чтобы собрать её. Они занимались любовью и снова танцевали, измазавшись в крови.
На следующее утро, проснувшись на простынях с запёкшейся кровью и с сухими бурыми полосками крови Ингрид почти по всему своему телу, Джим перепугался. Паранойя росла.
Конец ноября и всю первую неделю декабря почти каждый день в комнате “Chateau Marmont” Джима навещал Ларри Маркус и ещё один сценарист, друг Ларри, по имени Сайрус Моттель. Сначала они стучали “условным стуком”, на который Джим выглядывал из окна на втором этаже, чтобы посмотреть, кто там. Наконец, он впускал их к себе в комнату, которая была заставлена книгами, в основном – сборниками поэзии. Хотя в холодильнике было полно пива, там не было никакой еды.
Они обсуждали сюжет задуманного фильма. Было решено (идея Джима) рассказать историю молодого лос -анджелесского кинорежиссёра, который однажды, бросив работу, жену и детей, исчез в джунглях Мексики – Джим называл это “безумным поиском абсолютного нуля”. Джим и Ларри пожали руки, и с помощью Макса соглашение было подписано. В обязанности Джима входило быть соавтором, сопродюсером и “звездой”, Ларри лично гарантировал ему 25.000 долларов.
По вечерам они иногда ходили в “Cock’n’bull”, ресторан на Стрип. Однажды, вместе с Фрэнком Лишьяндро, Джим затеял словесную пародию на идею сценария и фактически её разрушил, разбив все надежды Ларри и свои собственные. В другой раз, в присутствии только Сайруса и Ларри, Джим за порцией второго выпил три бутылки скотча, а после этого бросился на Сансет регулировать движение, размахивая своим пиджаком, будто бы мимо неслись быки Памплоны.
