ли Рикста раздобыть варсету, за которой его послали, и что имел в виду Кеаль, когда заявил, что после того, как Антипов увидит графиню, любые действия автоматически получат свое оправдание.
Огонь внезапно полыхнул и едва не обжег воину пальцы. Виктор успел отдернуть руки и тотчас же с подозрением посмотрел по сторонам — березовые дрова обеспечивают удивительно ровное горение без неожиданных вспышек и прочих сюрпризов. Поэтому по части неожиданностей поленья стояли в числе подозреваемых на последнем месте. А вот на первом находилось… да-да, то самое золотистое сияние, которое начало появляться в углу.
'Как хорошо, что я не живу вечно, господин Соломон, — печально подумал Антипов. — Протяну несколько десятилетий и все. Какое счастье! Тысячелетия дурацких шуток я бы просто не выдержал'.
— Приветствую, Кеаль! — Виктор попытался произнести это самым радостным тоном, на который был способен в данную минуту. — А я вот сижу тут и размышляю о том, как замечательно быть бессмертным. Каждый день приходить к кому-нибудь, чтобы делиться мудростью или опытом или просто шутить… шутить… шутить… каждый раз гм… по-новому.
— По-новому невозможно, — серьезно ответил бог обмана. — Первое столетие еще куда ни шло, а потом приходится повторяться. К счастью, старые объекты шуток быстро умирают, а новым-то и невдомек, что все шутки прежние. Так и перебиваюсь.
— Но другие-то боги живут долго, — возразил Антипов. — Как быть с ними?
— С ними вообще просто. Боги шуток не понимают. Ни новых, ни старых. Никаких.
Виктор вздохнул. У него тоже закрадывалась такая мысль, когда он общался с Аресом. Тот реагировал весьма неадекватно на любой юмор, ставящий под сомнение личную мощь бога войны. Да и не только мощь, если принять во внимание историю со статуей. Даже Рикста, ученик хорошего скульптора, сумел изваять изображение Ареса лишь с третьей попытки. Первые две были забракованы оригиналом как 'не внушающие трепета врагам'. Зато третья, с прищуренными глазами и задумчивым выражением лица, удостоилась сразу же полного одобрения. На резонный вопрос Виктора о причине такого выбора, Арес ответил: 'Задумчивый воин пугает так же сильно, как и шут с острым копьем. Никто не знает, к чему они готовятся'.
— Кеаль, я посмотрел на графиню, — Антипов счел за лучшее перевести разговор на более важную тему. — Теперь ты объяснишь, почему то, что ты предлагал, находится в моих интересах?
— А что, разве неясно? — казалось, что бог обмана удивился ни на шутку.
— Нет, — честно ответил Виктор. — Ничего неясно.
Кеаль помедлил несколько секунд, а потом, видимо, решил начать издалека.
— Ну и как она тебе? — поинтересовался он.
— Кто? Графиня? — переспросил Антипов. — Красивая дама. И мои речи ей понравились. Верный признак женского ума!
Виктор считал, что большинству мужчин все равно, понимает его собеседница или нет. Главное — чтобы ей нравилось, что он говорит. В этом случае она сразу же выглядит очень умной в его глазах. Причем, чем больше она восхищается фразами мужчины, тем она умнее. Тут все просто.
— Так ты ее хорошо рассмотрел, значит, — эти слова Кеаля тут же навели Антипова на очередные подозрения.
— Постой-ка, а происшествие с кроватью ты подстроил? — Виктор решил сразу же прояснить ситуацию.
— Нет, — отказался бог обмана. — Не подстраивал. Говорю же — напрямую в замке делать мало что могу — маги заподозрят. Но зато я все еще способен влиять на события в целом. Понимаешь?
— Не совсем, — дипломатично ответил Виктор, прикидывая, что сейчас-то он получит очередной кусок информации.
— Вот, допустим, мне нужно, чтобы случилось что-то определенное, выполнимое и несложное, — охотно начал объяснять собеседник. — Например, один человек встретил другого человека. Но я не могу взять их за руки и привести друг к другу. Поэтому трачу часть силы лишь на пожелание того, чтобы встреча состоялась. Гарантий никаких. А если мне противостоят другие боги, то шансов вообще нет. Но зато если встреча произойдет, то я не знаю, как, когда, почему она случится, и какие события приведут к ней. Я этими событиями не управляю. Мне нужен лишь сам факт встречи.
— Теперь понятно, — кивнул Антипов, который мысленно занес в невидимый список еще одно свойство местных богов. — Ты умеешь изменять судьбу.
— Судьбу, сказал же! — рассмеялся Кеаль. — Ничего такого я не могу. Просто графине было все равно, встретишь ты ее или нет, а тебе было даже интересно на нее посмотреть. Если бы кто-нибудь из вас не желал этого, ничего бы не случилось. А судьба — другое. Тут хочешь — не хочешь, а это все равно произойдет.
— Но ведь я видел ее обнаженной! — произнес Антипов. — Вряд ли графиня желала, чтобы ее прелести разглядывали.
— Во-первых, она могла об этом вообще не думать, — ответил бог обмана. — Это ведь ее замок, здесь она в безопасности. А во-вторых, кто знает женщин? Графиня красивая, это безусловно, и как всякая женщина гордится этим. Вот подумай сам, кто увидит ее красоту? Муж и несколько любовников? А ей, может быть, в тайне хочется, чтобы многие увидели. И она права. Там ведь есть на что посмотреть. Красота улучшает мир, как ни крути. Графиня может просто стремится немного улучшить мир. Похвальное желание для человека!
— Гм…, - Виктор закашлялся. — Так ты не сможешь пожелать, чтобы я выиграл турнир?
— Пожелать смогу, — отозвался Кеаль. — Только из этого ничего не выйдет. Каждый ведь хочет победить. Даже если отдам всю свою силу, увы, не поможет. А с графиней получилось потому, что вы находитесь и так рядом друг с другом, и никто ничему не препятствовал. Хотя и это могло не сработать.
Внезапно золотистая фигура начала таять. Она становилась прозрачней и прозрачней, хотя отблески огня все еще отражались от нее. Но вот пламя мелькнуло в хитрых глазах Кеаля в последний раз, и образ бога обмана исчез. Все произошло за несколько секунд.
Виктор удивился такому внезапному исчезновению, ведь раньше за Кеалем не водилось ничего подобного. Воин только собрался спросить, чем вызван столь быстрый уход, как вдруг входная дверь вздрогнула под чьим-то могучим ударом.
— Господин! Откройте! Спасите! — Антипов без труда узнал голос Риксты. — Убивают!
Виктора не нужно было просить дважды. Он мгновенно подскочил к двери и отбросил щеколду. Рука сама потянулась к рукояти меча, пока слуга вваливался в комнату. Вид у Риксты был неважный, но Антипов не стал заострять на этом внимание, а толкнув того плечом внутрь каморки, наполовину вытащил меч из ножен и выглянул в коридор. Все было тихо. Серые стены освещались далеким чадящим факелом, а замечательный слух Виктора не мог услышать ничего, кроме тяжелого дыхания слуги и приглушенного шума, доносящегося откуда-то снизу.
— Кто тебя убивает? — воин полуобернулся к юноше. — Здесь никого нет.
Значительную часть левой половины лица Риксты занимал свежий синяк. Он, конечно, еще не выглядел синяком, но краснота и отечность точно указывали на то, что вскоре это место посинеет. Юноша держался правой рукой за левое плечо и иногда старательно ощупывал его, видимо, на предмет перелома.
— Музыканты! — сообщил он, болезненно морщась. — Они гонятся за мной! Но наверное отстали.
— Музыканты? — переспросил Виктор, терзаемый плохими предчувствиями. — Это случайно не те, к которым я тебя послал, чтобы одолжить варсету?
— Они! Они, господин! У, злыдни!
— Вот как? И что ты им сделал? — тон Антипова не предвещал ничего хорошего. Он ведь сильно рассчитывал на то, что удастся раздобыть инструмент.
— Да я…, - Риксту прервал теперь уже отчетливый топот, доносящийся из-за угла.
Воин быстро вернул меч обратно в ножны. Если за слугой действительно гонятся музыканты, то не годится дворянину встречать плебеев блеском железа. Это скажется на репутации. Поэтому Виктор просто потянул ножны вверх, высвобождая крючок, которым те крепились к металлическим кольцам перевязи. Меч
