фотоконтроля со стороны экипажей разведчиков развеяли все сомнения.
Как бы там ни было, но продвижение сухопутных войск ООН на север постепенно отдаляло их аэродромов базирования тактической авиации, а инженерные части при всём желании не успевали строить новые аэродромы и восстанавливать старые. С другой стороны продолжавшееся наступление требовало во всё больших масштабах переброски на фронт подкреплений, всех видов снабжения и оперативной эвакуации раненных. В результате наблюдалась парадоксальная картина первыми аэродромы нередко осваивали экипажи «воздушных извозчиков» (транспортной авиации), а некоторые боевые эскадрильи не только не двигались на север, вслед за наступавшей пехотой и танками, но и, наоборот, оттягивались на юг — в Японию. Именно туда на некоторое время были оттянуты 35 и 36-я эскадрилии истребителей- бомбардировщиков (35th и 36th FBS), которым пришлось летать на задания с японской базы Цуики.
Необходимость наращивания числа аэродромов союзников в Корее была очевидна, однако только к 7 октября 811-й инженерный авиационный батальон смог обустроить аэродром Сувон, который, однако, по странному стечению обстоятельств отдали в распоряжение 51-го авиакрыла истребителей-перехватчиков (51th FIW), оснащённого F-80, чья репутация как самолёта поддержки была уже изрядно подмочена. Эта мера была вынужденной, так как «Шутинг стары» 51-го авиакрыла действовали севернее, вплоть до реки Ялу, и базирование в Сувон позволяло сэкономить драгоценное полётное время для патрулирования над целью. При этом для двух эскадрилий «Мустангов» места на аэродроме просто не оставалось. В результате в Сувон перебросили только 35-ю эскадрилью, а 36-я продолжала действовать из Японии. Положение улучшилось 30 октября, когда была введена в строй захваченная база Кимпо, куда немедленно перебросили 35th FBS, а 36th FBS присоединилась к ней спустя несколько дней.
Сменила своё место базирования и 77-й австралийская эскадрилья, которая 12 октября перебазировали на аэродром К-3 (Поханг). Первый боевой вылет с новой базы состоялся на следующий день.
Постепенно расширяя зону ответственности своей авиации следом за отступавшими северокорейскими войсками, американские лётчики незаметно начали вторгаться в воздушное пространство формально не участвовавшего в конфликте Китая, и уже 15 октября первый «Мустанг» был сбит зенитным огнём китайских войск над рекой Ялу в районе Синанджу.
19 октября четверка «Мустангов», которую вел командир 77-и австралийской эскадрильи Кресуэлл, действовала в районе Пхеньяна. На подходе к цели по указанию передового наводчика звено разделилось: Кресуэлл со своим ведомым был направлен на помощь пехоте, которая упёрлась в линию обороны противника, а вторая пара получила указание уничтожить поезд, обнаруженный поблизости. Пилоты второй пары решили атаковать поезд с разных сторон: флайт-лейтенант Лореншоу сбросил напалм и обстрелял на один конец поезда, а сержант Дуглас — второй. Состав вспыхнул с двух сторон, затем несколько вагонов взорвались, очевидно, в них находились боеприпасы. Потом Олореншоу и Дуглас обстреляли остальные вагоны и локомотив, пробив его котёл.
В тот же день войска ООН завязали бои за Пхеньян и после четырёх дней ожесточённых боёв к исходу 23 октября овладели столицей Северной Кореи, а также городом Аамхын.
Тем временем, придя в себя после летнее-осеннего разгрома, всё чаще о себе стала заявлять северокорейская авиация, получившая из СССР пополнение в технике и заново обученный лётный состав. В частности, подготовка лётчиков-истребителей велась с учётом возможностей их американских «визави», и это оказалось довольно неприятным сюрпризом для «янки». Вот как вспоминает об одном из столкновений с «Яками», произошедшем 1 ноября 1950 г., капитан Роберт Трешер из состава 67-й истребительно- бомбардировочной эскадрильи (67th FBS): «Нашей задачей было взаимодеиствие с «Москитом» (самолёт целеуказания. — Прим. Авт.), а первой целью — КПП на шоссе. Сделав несколько заходов, мы разблокировали дорогу. После этого я и мой ведомый капитан А.Р.Флейк отвернули к северу. Я обратил внимание, что мы не были обстреляны с земли, что было нехарактерно. Внезапно вокруг моего левого крыла появились оранжевые шары разрывов. Я успел выкрикнуть в эфир: «Зенитки!..», когда мимо моего самолёта промчалась какая-то тень. Я понял, что меня атаковал «Як».
Я сразу же резко бросил самолёт влево, чтобы выйти из-под обстрела, надеясь, что ведомый правильно поймёт мои действия. В это время он уже преследовал второй «Як». Мой противник куда-то исчез. Я знал, что он поблизости, вероятно прячется в лучах солнца. «Москит» сообщил: «Он у тебя на хвосте!». Я оглянулся и увидел, что противник обстреливает меня из своих 12,7-мм пулемётов и 20- мм пушки. Я сразу же резко отвернул, выходя из-под обстрела…
…Радиус виража, который мог описать вражеский самолёт, был явно меньше того, который могла показать моя машина. Он проскочил надо мной и, пользуясь преимуществом в скорости, начал втягиваться в восходящую петлю. Теперь он находился надо мной, и это давало ему преимущество. Я вновь бросил самолёт влево, чтобы не дать ему выйти из петли прямо мне в хвост. Вражеский самолёт попытался удержаться позади меня и свалился в штопор.
Я надеялся, что успею закончить вираж и атаковать его, прежде чем он выйдет из штопора, но корейский лётчик мгновенно восстановил контроль над своей машиной, набрал скорость и начал энергичный набор высоты (здесь ему помогал малый вес «Яка»). На этот раз он вышел из петли в её верхней точке. Я всё ещё продолжал свой горизонтальный вираж, а противник решил начать очередную петлю, чтобы иметь возможность атаковать меня, когда мы максимально сблизимся. Мы продолжали крутиться в воздухе, но я видел, что постепенно из-за того, что он увеличивает скорость, мы «выходим из фазы». Каждый раз, когда мы сближались в южной части моего горизонтального виража, расстояние между
