Итоги № 13 (2013)

Игры патриота / Спорт / Спецпроект

Игры патриота

/  Спорт /  Спецпроект

Виталий Смирнов — о карательной психиатрии и застенках Комитета партийного контроля, о том, кто из бывших советских руководителей приходит к нему в снах, куда чуть не занесло олимпийского Мишку, а также о том, что за «сказочный лес» был зашифрован в стихах Добронравова и на кого он охотился вместе с Гагариным

 

Несмотря на то что сегодня Виталий Смирнов вроде бы отошел от дел, он по-прежнему очень востребован. Неделями пропадает в командировках, проводит по несколько встреч на дню, отвечает на десятки телефонных звонков. При этом мало кто знает, что прячется за вывеской делового человека и успешного руководителя — в свой внутренний мир старейший член МОК, почетный президент Олимпийского комитета России редко кого пускает.

— В начале нашего разговора вы упомянули о своих братьях. Как сложилась их судьба?

— Нас было четверо, я самый старший. Младшенький умер в первую военную зиму грудным ребенком, средние братья были двойней, но оказались совершенно не похожими — и внешне, и по характеру, и по интересам. Один учился в Горном институте, потом окончил специальное языковое отделение и работал в основном в торговых миссиях: в Индии, Японии, Сирии. В феврале 1980-го он трагически погиб. Темная история… Брат тогда находился в долгосрочной командировке в Ираке, возвращался из Кувейта на машине и попал в аварию. Получил тяжелые травмы, перед смертью промучился несколько дней. Кто-то говорил, что произошел несчастный случай, другие утверждали: аварию подстроили, целью была машина торгпреда. Я в тот момент был на Играх в Лейк-Плэсиде. За несколько часов до церемонии открытия из Союза пришла шифровка о случившемся. Мигом собрался и отправился в Монреаль, ближайший рейс в Москву был оттуда. Когда на машине проезжал мимо Олимпийского стадиона, слышал гул переполненных трибун, приветствовавших участников парада. Но мысли, естественно, были совсем о другом.

Второй брат был очень талантливой личностью: рано начал рисовать, писал маслом. Он с отличием окончил Архитектурный институт, был ленинским стипендиатом, секретарем комитета комсомола. В качестве делегата даже принимал участие в одном из съездов ВЛКСМ. Но потом все перевернулось… В конце 60-х годов группа архитекторов, в которую он входил, объединилась с каким-то бывшим заключенным адмиралом и начала вести что-то вроде диссидентской деятельности. Их арестовали, ребята покаялись и были отпущены, а брат уперся. И тогда его объявили психически больным. Больше двадцати лет гнобили в психбольницах, выпустили только во время перестройки, когда он стал действительно больным человеком. Вся жизнь пошла под откос, два года назад он скончался.

Первые несколько лет брат провел в питерских «Крестах», спецбольнице МВД, самом жестоком месте, которое только может быть. Соседями по камере были дети, убившие своих родителей, или родители, убившие детей. И политические, такие же, как он. Первые были пособниками надзирателей, доносили на вторых. Брата избивали, насильно кололи различные психотропные препараты. Я ездил туда, пытался достучаться до главврача. В ответ услышал циничное: «Если ваш брат выйдет от нас и с помощью мамы сможет переходить улицу, скажите спасибо!»

— Неужели его нельзя было вытащить оттуда? Вы ведь являлись высокопоставленным номенклатурным чиновником.

— Я пробовал это сделать. Но меня жестко осадили: «Хотим предупредить вас, товарищ первый секретарь: вы тут не особо выступайте!» Я тогда сам находился под колпаком, мой телефон прослушивался. Давление