номерам – 'камера N 41' и 'камера N 42'.
Из свидетельства сотрудника польского посольства в СССР: 'Мне рассказывали‚ что наш посол С. Кот обратился к замнаркому иностранных дел А. Вышинскому... и попросил освободить Альтера и Эрлиха. Тот ответил‚ что это совершенно невозможно – оба были немецкими шпионами. Посол напомнил Вышинскому‚ что они известные всему миру социалисты‚ вдобавок евреи‚ а потому не могли быть шпионами Гитлера. На это Вышинский сказал‚ что Троцкий тоже был еврей и социалист‚ а оказался на деле германским шпионом. Что оставалось делать послу?..'
На Западе ничего не знали о судьбе лидеров польского Бунда; Москва хранила молчание несмотря на многие протесты‚ и советские дипломаты докладывали из Нью-Йорка: 'Местные реакционные еврейские организации... ведут разнузданную кампанию‚ направленную против Советского Союза'. В мае 1942 года из Куйбышева доложили в столицу‚ что заключенный 'Эрлих Герш-Вольф Моисеевич повесился на оконной решетке' в тюремной камере.
В начале 1943 года‚ после победы под Сталинградом‚ престиж Советского Союза был чрезвычайно высок во всем мире; возможно‚ по этой причине Москва и выбрала удобный момент‚ чтобы заявить о судьбе заключенных. В феврале того года наркомат иностранных дел подготовил официальную ноту об их казни‚ которая якобы состоялась в декабре 1941 года по приговору суда; была названа и причина расстрела: 'В октябре и ноябре 1941 года Эрлих и Альтер систематически вели предательскую деятельность‚ призывая войска прекратить кровопролитие и немедленно заключить мир с фашистской Германией'. В. Молотов сообщил наркому внутренних дел Л. Берии: 'Товарищ Сталин одобрил этот текст'.
Однако Альтер был еще жив‚ и через несколько дней после появления официальной ноты последовало донесение из Куйбышева заместителю наркома НКВД ('совершенно секретно‚ только лично'): 'Доношу‚ что Ваше распоряжение о расстреле арестованного N 41 выполнено... Все документы и записи... изъяты. Вещи сожжены'.
Сразу после задержания Х. Эрлих с недоумением жаловался в Москву‚ не понимая причин их ареста: 'Все наши предложения были полностью одобрены. Был намечен и состав президиума комитета: я – председатель‚ народный артист СССР Михоэлс – вице-председатель‚ Альтер – секретарь...' Недоумение Эрлиха было естественным‚ однако трудно – а порой невозможно – разобраться в мыслях и поступках неограниченного диктатора. Сталин‚ по всей видимости‚ не мог допустить‚ чтобы существовал независимый еврейский комитет во главе с идейно чуждыми социалистами-бундовцами. Нужно было создать советскую еврейскую организацию с ее беспрекословным подчинением лидерам партии и правительства‚ – так появился на свет очередной антифашистский комитет.
15 декабря 1941 года С. Михоэлс получил официальную телеграмму из Совинформбюро: 'Вы утверждены председателем Еврейского антифашистского комитета. Просьба держать с нами непосредственную повседневную связь'.
3
Из воспоминаний дочери С. Михоэлса: 'В захваченных городах развешивали портреты Михоэлса с надписью: 'Так выглядит еврей!' Немецкая радиостанция на какой-то из оккупированных территорий уже объявила... что 'недалек тот час‚ когда мы сотрем с лица земли кровавую собаку Михоэлса!'…'
Соломон Михоэлс – главный режиссер Московского государственного еврейского театра (ГОСЕТ)‚ народный артист СССР – был самым знаменитым деятелем еврейской культуры в Советском Союзе. Театр эвакуировали в Ташкент; Михоэлс одновременно руководил ГОСЕТом и Узбекским театром оперы и балета‚ нагрузка была огромной‚ и в его распоряжение предоставили лошадь с тележкой и старого узбека-кучера‚ который каждое утро стучал в дверь и говорил: 'Сулейман‚ моя пришла!'
Тележка медленно двигалась по улицам Ташкента‚ а следом длинной процессией шли люди – прием посетителей продолжался. 'И какой прием! И какие просьбы! – вспоминала А. Потоцкая‚ жена Михоэлса. – Тут был и сульфидин для тещи‚ и очки для слепнущего отца‚ и прикрепление к столовой N 5 жены‚ приехавшей из другого эвакопункта‚ и струна 'ля' для какого-то горемычного работника оркестра... Разве можно перечислить всё разнообразие горя и просьб? Нет! Невозможно! Просители додумались до того‚ что подарили Михоэлсу чернильницу и самодельную ручку – обструганную лучинку с пером‚ привязанным к ней суровой ниткой. Это 'вечное' перо было сделано руками жаждущих подписи Михоэлса и бесконечно верящих в его сердце и силу'.
Надо было не только выслушивать людей‚ а потому он садился к телефону и начинал звонить: 'Здравствуйте. Говорит Михоэлс. Очень нужно лекарство. Да-да. Всё понимаю. Я не совсем идиот‚ и все-таки прошу...' Каждый что-то просил‚ каждому надо было помочь‚ и он снова брал телефонную трубку: 'Здравствуйте! Говорит Михоэлс...' Когда ГОСЕТ вернулся из эвакуации в Москву‚ к нему продолжали приходить за помощью: 'В театре стали появляться какие-то люди‚ – вспоминал очевидец. – Они сидели в очереди‚ как к зубному врачу'. Это Михоэлс сказал однажды: 'Я обвешан судьбами'. И он же: 'Иногда мне кажется‚ что я один отвечаю за весь мой народ‚ не говоря уже о театре... Почета в этом маловато‚ а вот силы нужны немыслимые'.
И. Эренбург: 'К Михоэлсу обращались с просьбами тысячи людей – в их глазах он оставался мудрым ребе‚ защитником обиженных...' В. Зускин‚ артист ГОСЕТа: 'В письмах евреи обращались к Михоэлсу как к своему заступнику. Не случайно поэтому на конвертах иногда писали: 'Москва. Кремль. Вождю еврейского народа С. М. Михоэлсу...'
В дополнение к прежним своих обязанностям Михоэлс стал председателем Еврейского антифашистского комитета (ЕАК). Работой всех антифашистских комитетов руководило Советское информационное бюро (Совинформбюро); его сотрудники утверждали речи на митингах‚ встречи с иностранцами‚ статьи‚ письма и телеграммы‚ посылаемые за границу‚ но самые важные вопросы решали в ЦК партии и в Политбюро. Москва придавала огромное значение общественному мнению на Западе для сплочения антигитлеровских сил и сбора средств в помощь Советскому Союзу; как утверждал Н. Хрущев‚ 'Совинформбюро и Еврейский антифашистский комитет при нем считались незаменимыми для интересов нашего государства‚ нашей политики и Коммунистической партии'.
Во главе Совинформбюро стоял секретарь ЦК партии по пропаганде А. Щербаков – по оценке знающих лиц‚ 'один из самых гнусных типов вокруг Сталина во время войны'; практической деятельностью информационного бюро руководил еврей С. Лозовский‚ заместитель наркома иностранных дел‚ который определил возможности Еврейского антифашистского комитета: 'При очень небольшой работе мы можем получить на миллионы долларов медикаменты и теплые вещи для Красной армии и для эвакуированного населения'.
В апреле 1942 года ответственный секретарь ЕАК Ш. Эпштейн доложил начальству‚ что первый еврейский митинг в Москве вызвал бурные отклики среди евреев всего мира: даже 'такие бывшие враги советской власти‚ как доктор Хаим Вейцман – президент мировой организации сионистов‚ М. М. Усышкин – глава сионистского Национального фонда‚ Ицхак Бен-Цви – председатель еврейского Национального совета Палестины‚ приветствовали московский митинг... и призывают евреев всего мира... помогать Советскому Союзу'.
Этот довод оказался‚ очевидно‚ решающим‚ и 24 мая 1942 года в Москве прошел второй еврейский митинг. Михоэлс сказал в своем выступлении: 'Братья-евреи во всем мире!.. Сейчас недостаточно одних лишь слов сочувствия. Ваши танковые колонны‚ ваши эскадрильи самолетов – вот чем вы можете и должны помочь'. На митинге приняли обращение: 'Братья-евреи всего мира! Соберем деньги‚ закупим тысячу танков‚ пятьсот самолетов и пошлем их Красной армии!.. Под знамена свободы! К оружию!'
Через несколько дней после митинга состоялся первый пленум Еврейского антифашистского комитета. В состав комитета вошли писатели Д. Бергельсон и И. Эренбург‚ поэты С. Галкин‚ Л. Квитко‚ П. Маркиш‚ И. Фефер‚ композиторы А. Крейн и И. Пульвер‚ скрипач Д. Ойстрах‚ пианист Э. Гилельс‚ академик Л. Штерн‚ врач Б. Шимелиович‚ генерал-майор Я. Крейзер‚ командир подводной лодки капитан И. Фисанович и другие. Официальным органом ЕАК стала газета 'Эйникайт' ('Единение')‚ единственная во время войны газета на идиш‚ которая выходила три раза в месяц; кроме общей информации печатали в 'Эйникайт' письма евреев с фронта‚ вели постоянные рубрики 'Наши герои'‚ 'Наши ученые'‚ 'Сыны и дочери еврейского народа'.
Руководители партии рассматривали Еврейский антифашистский комитет как обычную
