стучащих в крестьянские хаты с просьбой о помощи... За переправу через Буг на советскую сторону платили одеждой‚ драгоценностями‚ долларами...' – 'Был декабрьский мороз. В ту ночь скончалось четверо детей. И тогда мама решила спасти хотя бы меня. Мне было четыре года‚ но я помню это до сих пор. Меня одели тепло‚ мама положила в карман записку с именем и адресом отца‚ который уехал первым‚ и сказала: 'Иди сам – вперед и вперед‚ пока не доберешься до первой деревни'. Я перешел границу. Помню русского солдата: он меня не задержал‚ пропустил, только выругался. Я шел очень долго‚ а когда добрел до деревни‚ было уже темно. Я стоял на улице и плакал. Какая-то женщина завела меня в дом‚ накормила супом и положила спать. Наутро она поехала со мной в Белосток искать моего отца...'
Новые границы охранялись поначалу не очень тщательно‚ и один из беженцев вспоминал: 'Я провел в Белостоке год и за это время трижды переходил из советской зоны в немецкую... желая успокоить маму‚ что я жив и здоров'. Но вскоре положение изменилось. Органы НКВД проводили облавы в приграничных деревнях‚ вылавливали беженцев и возвращали их обратно в немецкую зону; отправляли через границу и 'социально чуждые элементы'‚ а также больных‚ престарелых‚ неспособных к труду. Беженцам предлагали завербоваться на тяжелые физические работы на севере СССР либо также попасть в принудительную высылку; многие требовали‚ чтобы их отправили в демократические страны либо в Палестину‚ но их возвращали в зону немецкого правления‚ или – как тогда отмечали на советских картах – в 'область государственных интересов Германии'. В конце 1939 года в СССР ужесточили закон о нелегальном переходе границы и пойманных беженцев стали посылать также в лагеря заключения.
Все жители присоединенных польских земель автоматически получили советское гражданство; когда перед беженцами поставили обязательное условие – тоже стать советскими гражданами‚ это увеличило поток евреев из СССР. Одни опасались ареста за принадлежность к какой-либо политической партии‚ другие не желали расставаться со своими сбережениями; были и такие‚ что перешли на советскую территорию во время массового бегства и стремились теперь вернуться домой‚ к родным. Во Львове‚ возле немецкого пункта регистрации‚ стояли длинные очереди‚ и кое-кто даже предлагал взятки немецким офицерам‚ чтобы получить разрешение на въезд в Генерал-губернаторство‚ а затем уйти на Запад через румынскую границу.
Беженцы‚ получившие советское гражданство‚ продолжали оставаться под подозрением: в их паспортах существовала специальная пометка‚ за ними внимательно наблюдали органы НКВД‚ их обвиняли в 'антисоветской клеветнической агитации'‚ ограничивали свободу передвижения‚ не разрешали жить возле западной границы и в больших городах. Часть беженцев осела в присоединенных районах Западной Украины и Западной Белоруссии‚ но многих из них – особенно тех‚ кто не принял советское гражданство, – повезли на восток‚ на спецпоселение.
Из воспоминаний (город Витебск): 'Помню‚ мы бегали в клуб‚ где они сидели на узлах‚ как на вокзале. У них был особый‚ не 'наш' вид, их отличала элегантная европейская одежда... Эти люди вызывали одновременно и восхищение‚ и острую жалость. Многие из нас выражали свое сочувствие посильной помощью: приносили в клуб одеяла‚ подушки‚ посуду. Моя мама‚ вздыхая‚ горевала: 'От какой жизни бежали и к чему‚ бедные‚ пришли!' – и отнесла в клуб мой любимый голубой плед. А Блюма ядовито и зло пресекала мамины сочувственные слова: 'А что их жалеть? Буржуи! Буржуи и есть. Вы что‚ разве по ним не видите?..'
5
В 1930-е годы советская пропаганда осуждала расовую политику правителей Германии‚ их 'каннибальский' антисемитизм и клеймила антиеврейские законы‚ принятые 'фашистским рейхстагом' в Нюрнберге. Высказывания в газетах и книгах отражали политику того времени: 'в фашистском аду'‚ 'беснующиеся варвары'‚ 'антисемитское бешенство коричневых дикарей'‚ справлявших 'кровавые оргии по всей стране'. Объединили понятия 'капитализм' и 'фашизм' и провозглашали в лозунгах: 'В странах капитализма‚ в странах фашизма миллионы рабочих и крестьян обречены на голод‚ нищету и безработицу. Долой фашизм! Долой капитализм! Да здравствует советская власть во всем мире!' В 1938 году в газете 'Правда' высмеяли утверждение Гитлера‚ будто евреи захватили власть в СССР: 'Советское государство‚ по Гитлеру‚ управляется 'небольшой еврейской интеллигентной группой'. Бедный фюрер со своим чувством преследования. Он уже истребил евреев вокруг себя‚ а теперь они ему мерещатся в других странах'.
Затем началось сближение с Германией‚ и еврейская тема стала исчезать со страниц книг и газет. Изъяли из употребления граммофонную пластинку с речью В. Ленина 'О погромной травле евреев'. Из таблицы геометрических фигур учебника математики убрали пересекающиеся треугольники – 'националистический сионистский знак'. Не разрешили к опубликованию 'Сказку' М. Горького‚ которая начиналась таким образом: 'В некотором царстве‚ в некотором государстве жили-были евреи – обыкновенные евреи для погромов‚ для оклеветания и прочих государственных надобностей...'
После подписания советско-германского пакта с экранов кинотеатров и с театральных сцен убрали антифашистские фильмы и спектакли‚ в газетах и книгах исчезли упоминания о расистской идеологии нацизма и преследовании евреев в Германии; на лекциях и собраниях перестали обличать 'фашизм' и 'гитлеровский режим'‚ а взамен этого заговорили об 'англо-французских поджигателях империалистической войны', которые 'делают всё для усиления войны, для распространения ее на другие страны'. Современники свидетельствовали: 'В один из воскресных дней прямо из Берлина транслируется выступление Гитлера. Прикованные к радиоприемникам москвичи в течение двух часов с недоумением слушают исступленные выкрики нашего 'союзника'...' – 'Многое представлялось необъяснимым‚ диким‚ противоестественным... Фашистов перестали называть фашистами – ни в печати‚ ни в мало-мальски официальных докладах и речах найти это слово стало невозможно... Да‚ нелегко было понять‚ что к чему!'
Цензура запретила более четырех тысяч 'антигерманских' произведений литературы и искусства; даже о знаменитом Ледовом побоище – победе Александра Невского над немецким рыцарским орденом – предпочитали не упоминать. Не допустили к постановке пьесу П. Маркиша 'Клятва' в московском театре ГОСЕТ – о еврейской семье‚ которая бежала из Германии в Палестину. Не позволили кинорежиссеру С. Эйзенштейну снять фильм о деле М. Бейлиса‚ так как эта тематика 'не представляет интереса'. По указанию свыше‚ Эйзенштейн поставил в Большом театре оперу Р. Вагнера 'Валькирия' – любимую оперу Гитлера; побывав на премьере‚ немецкие дипломаты назвали спектакль 'еврейско-большевистским'‚ и вскоре 'Валькирию' сняли с репертуара.
Немецкий посол сообщал из Москвы: 'Советское правительство делает всё возможное‚ чтобы изменить отношение населения к Германии. Прессу как подменили... Антинемецкая литература изымается из книжной продажи...' Из магазинов и библиотек изъяли книгу‚ в которой упоминалось о распространении в Германии 'Протоколов сионских мудрецов'‚ – по мнению цензора‚ 'в условиях настоящего времени содержание книги не соответствует нашей внешней политике'. Изымали книги советских авторов об антисемитизме в СССР. Не разрешили напечатать сборник статей руководителя немецких коммунистов Э. Тельмана‚ который сидел в берлинской тюрьме‚ – за 'слишком резкие' нападки на нацистских лидеров. Рассыпали набор книги И. Эренбурга о гражданской войне в Испании‚ когда на стороне генерала Франко воевали немцы. 'Однажды‚ – вспоминал Эренбург‚ – я услышал также такие слова (в то время диковинные): 'Людям некоторой национальности не нравится наша внешняя политика. Это понятно. Но пусть они приберегут свои чувства для домашних...' Меня это поразило. Я еще не знал‚ что нам предстоит'.
Из цензурных правок в рассказе А. Гайдара 'Голубая чашка'. Издание 1936 года: 'Дура‚ жидовка! – орет Пашка. – Чтоб ты в свою Германию обратно провалилась!..' Издание 1940 года: 'Дура‚ обманщица! Чтоб ты в свою заграницу обратно провалилась!..' 1936 год: 'Ну‚ погоди‚ приятель Санька‚ это тебе не Германия! С твоим-то фашизмом мы и сами справимся!..' 1940 год: 'Ну‚ погоди‚ приятель Санька‚ с твоим-то буржуйством мы и сами справимся!..'
В начале 1940 года около шестисот заключенных‚ немецких и австрийских эмигрантов-коммунистов‚ передали на границе немецким властям – среди них были и евреи. Сотрудники НКВД и гестаповцы сверяли списки заключенных‚ чтобы не вкралась ошибка‚ после чего немцы и австрийцы попали из советских тюрем в немецкие‚ а евреи – в лагеря уничтожения. В мае того года корреспондент журнала 'Безбожник' сообщил из Германии‚ что главным достижением немецких лидеров было наступление на еврейскую религию‚ а потому советские атеисты обязаны помогать своим политическим союзникам в борьбе против мракобесия.
