– Боря‚ вы где?
– Я тут. На соседнем верблюде.
Нюма открывает глаза. Вместо домов – пустошь вокруг‚ порожняя каменистая пустыня‚ пепельные валуны под ногой‚ пустоты незаполненных пустот. Вместо ночи – закат‚ долгие тени к дальней гряде‚ будто выход из окна подменил для них пространство со временем. Громада желтка обвисает над барханами‚ облекаемая пеленой‚ исчезая неумолимо до малой горбушечки; где-то там‚ за буграми‚ словно проткнутый острием‚ желток нехотя растекается по сторонам‚ окрашивая багровым кромку небес‚ перетекая в оранжевое‚ осветлённо розовое. Ветер поддувает на закате – весомый‚ упругий‚ напоённый гулом запредельных земель. С высоты положения Нюма замечает: сбоку шагает погонщик. Он хром. Горбат. Сухорук. Крив на один глаз. Плешив и невзрачен. На нем балахон до земли‚ вытертый от ночевок на песке. Он говорит:
– За нами идет верблюдица‚ слепая на правый глаз. В утробе у нее близнецы; она несет два бурдюка: один заполнен вином‚ другой уксусом; на спине у нее тяжелый груз. Верблюдица в часе перехода от нас‚ а к ней вскоре присоединится попутчик‚ преданный нечистоте‚ чванлив и высокомерен.
Боря спрашивает:
– Откуда тебе‚ кривому‚ известно‚ что верблюдица слепа на правый глаз?
Горбун отвечает:
– Она ощипала траву с левой стороны дороги.
Нюма спрашивает:
– Откуда ты взял‚ что у нее в утробе близнецы?
– Она прилегла‚ и я увидел отпечаток двоих.
Нюма с Борей наперебой:
– Откуда ты знаешь‚ что она несет два бурдюка: один с вином‚ другой с уксусом?
– По каплям. Капли вина впитались в землю‚ капли уксуса свернулись.
– Как ты вычислил‚ что на спине у нее тяжелый груз?
– След ее глубок.
– Почему ты решил‚ что к ней вскоре присоединится попутчик?
На простой вопрос горбун не отвечает.
– Как ты догадался‚ что он чванлив и высокомерен?
Говорит:
– Он справит нужду посреди дороги. Уподобившись скотам неразумным. Богопослушный отошел бы в сторону и прикрыл испражнения.
– Как можно‚ наконец‚ разгадать следы‚ которые позади тебя?
– По отпечаткам прошлого всякий угадает. Единицы – по отпечаткам будущего.
– Они нас догонят? – спрашивает Нюма.
– Мы их подождем.
И пошагали дальше по отсутствующим следам беременной верблюдицы‚ слепой на один глаз‚ в утробе у которой два близнеца‚ на спине у которой бурдюки и неопознанный тяжелый груз‚ попутчик у которой чванлив и высокомерен.
4
Пустыня молчалива. Блуждающие по ней молчаливы тоже. Мысли не высказаны. Чувства не проявлены. Лишь похрупывает песок под копытами верблюдов да похрустывают их разношенные суставы. Пора потемнеть к ночи‚ чтобы объявились на небесных позициях Кесиль‚ Кима‚ Айиш и Мазорот к утехе пастухов и мореплавателей‚ но закат задерживается по неразъясненной причине; малое облачко‚ порозовев краями и безвольно обвиснув вдалеке‚ не собирается менять цвет и очертание. Спросить бы прозорливого Нисана‚ но где теперь он? Вернее‚ где они?
Горбун говорит между прочим:
– И тогда он возгласил: 'Солнце‚ остановись над Гивоном!' Сказало солнце: 'Ты кому это говоришь – остановись? Ты‚ пигмей! Ничтожество открывает рот и говорит великому – остановись? Я‚ солнце‚ создано на четвертый день творения‚ ты на шестой‚ и ты командуешь мною?' Сказал он: 'У свободного человека есть старый раб‚ и он не может ему приказать – остановись?' Повиновалось солнце и встало над Гивоном‚ не поспешая к закату в тот день.
– Боря‚ – удивляется Нюма‚ – что происходит?
Шагают верблюды след в след. Нюма на первом. За ним Боря. За Борей некто в глубинах паланкина‚ скрывающий лицо свое. Последующие – неисчислимой вереницей: конца не углядеть. Десять тысяч утомленных пустыней в опустошенности и замешательстве. Десять тысяч ропщущих‚ пребывающих в недовольстве. Десять тысяч мятежных в неистовом прекословии. Десять тысяч стенающих без причины‚ которые задерживают радость поколений. Десять тысяч из примеси иноплеменной: благословение нечестивца хуже проклятия. Один-два огорченных душой‚ что поднимаются по ступеням совершенства‚ черпая воду из источников спасения. 'Я еду‚ – уговаривает себя Нюма Трахтенберг. – Я приближаюсь. И будь что будет!'
Боря откликается с соседнего верблюда:
– Известно ли вам‚ Нюма‚ что я собираю закаты? Описываю и складываю в папку.
– Закаты! – ахает Нюма. – В папку? Боря‚ побойтесь Бога.
– Папка – это не тюрьма‚ Нюма‚ а спасение от неминуемого забвения.
– Переведите‚ – просит горбун.
Ему переводят. Он говорит задумчиво:
– Лучше описывать рассветы.
– Но не в моем возрасте. Такого затяжного заката я никогда не видел‚ и он займет подобающее место в папке с тесемочками.
Через минуту Боря интересуется‚ приглядываясь:
– Вы кто? Уж не волшебник ли‚ который худеет?
– В данный момент‚ – отвечает горбун‚ – я путешественник. Получил повеление расхаживать по земле. Вразумлять‚ разъяснять и увещевать.
– Есть ли способные увещевать? – спрашивает некто из паланкина.
– Есть ли – воспринимающие увещевания?
Посреди необжитого пространства стоит неуемный активист‚ 'гройсе гурништ' в форменной тужурке‚ вкапывает в песок столб с указателем 'Площадь Согласия'.
– Это зачем?
Отвечает солидно:
– Размечаю пустыню. Делаю обжитой. Вношу ясность в пугающую ее безбрежность‚ чтоб не пропасть поодиночке. Здесь будет площадь. От нее разойдутся радиальные проспекты – Примирения‚ Увещевания и Произрастания. Проспекты соединятся улицами. Улицы – переулками и бульварами. Пора уж. Вышли все сроки.
– Названия окончательные? – интересуется Боря.
– Названия предварительные. Согласие можно переименовать в Возмездие. Примирение – в Непоколебимость. Увещевание – в Триумф победы.
– Предлагаю‚ – просит Кугель‚ заметно смущаясь. – Площадь Неутоленной нежности. Улицу Нечаянных встреч. Переулок Неизбывной ласки. Я романтик. К семидесяти годам это нечто.
Нюма добавляет:
– Злоба тупа – ей тупик Ненависти. Проспект широк – проспект Неограниченных наслаждений. Аллея тениста – бульвар Сумеречных бесед и Доверительных отношений. Следует только назвать‚ и названное проявит подобающие свойства.
– Напрасно стараетесь‚ – говорит горбун. – Ваши указатели завалит ветром. Смоет потоками в сезон дождей. Занесет песком без жалости. Скорее море Сдомское наполнится рыбой‚ чем обустроите пустыню. Пустыня ничья. Ничьей ей и оставаться.
– Это мы еще посмотрим‚ – грозит активист и шагает дальше со шнуром измерения. – Скоро‚ совсем скоро‚ в наши дни пустыня получит образ благоустройства‚ соответствующий времени и запросам. Что
