привносят плотские ощущения; исподволь раскрывались створки в заброшенные уголки сознания‚ куда не ступала нога человека. 'Взрослею'‚ – решил Сасон и огорчился за упущенные ранее возможности‚ ибо и его умственные способности превышали меру их надобности. Сасон оглядывался во взвешенном своем состоянии‚ хотя оглядываться было нечем; Сасон прислушивался‚ хотя нечем было прислушаться: вокруг что-то провисало‚ без слов-шевелений‚ и он ощущал это‚ как ощущал самого себя‚ хотя и неразъяснённым способом: 'Наркоз‚ как ты переполнен!' Его тоже‚ должно быть‚ ощущали‚ к нему обращались с безмолвным призывом‚ который понятен без слов и жестов: 'Сасон‚ а Сасон! В помощи твоей нуждаюсь...' Они прилипали к нему‚ не отпуская‚ настойчивые в своем хотении‚ и снова потянуло вниз‚ к принижающему желанию‚ чтобы захолодеть спиной от удачной находки‚ руки потереть в возбуждении ладонью о ладонь‚ насладиться едой‚ женщиной‚ мощным автомобилем; вновь возникала позабытая тяжесть‚ дух приземляя с разумом‚ – так после изнурительной голодовки камнем в желудок ложится первый глоток пищи‚ сожалением об уходящей легкости‚ – но внизу его ожидала смерть.
Идут дни. Нагнетается воздух в безжизненные легкие. Поставщик иллюзий лежит на кровати‚ подключенный к машине искусственного дыхания. Мысль оформляется напоследок‚ густеет‚ наливается силой‚ необратимо переходит в хотение. 'Похороните меня‚ – просит‚ наконец‚ Сасон. – Этого я желаю'. – 'С тобой непросто‚ – ему отвечают. – Формально ты жив. Нет такого правила‚ чтобы отключать дыхание'. – 'Что же теперь?' – 'За тобой послано‚ Сасон. Некто в глубинах паланкина‚ скрывающий лицо свое'. – 'Он меня не найдет'. – 'Не смеши нас‚ Сасон. Такого еще не бывало. Кто просит смерти‚ тот получит ее'. И проявляется огонек во мраке...
11
Огонек проявляется неожиданно‚ вдалеке‚ подтверждая неоспоримое: дорога в обитель света проложена через мрак. Караван шагает неспешно. Нечто громоздкое надвигается в темноте‚ перекрывая пространство: к чему оно и что явит собой? Горбун разъясняет:
– Скала. С плоской гранью. Поверху выбито – призывом к действию: 'Выплесни горечь свою'.
– Выплескивают?
– Еще как! Каждому каравану дозволена одна запись.
– Без этого нельзя?
– Без этого – нельзя. Чтобы выплеснуть горечь и успокоенными пойти дальше.
– А что впереди?
– Место‚ богатое водой и зеленью. Последняя стоянка перед восхождением.
– Боря‚ – шепчет Нюма. – На этой скале пишется история. Клинобитными знаками‚ к радости очередного Шлимана....
– Тут пишется история‚ – соглашается горбун. – 'Когда Таркинус убил Лулиянуса‚ и Папоса‚ брата его‚ убил...' Я так вам скажу: Атлантиды не тонут в океанах. Атлантиды тонут в памяти по нашей лености‚ что неразумно. Выплескивайте уже‚ и пойдем дальше.
Они задумываются. Горечи у них немало. Горечи хоть отбавляй‚ но как это облечь в слова?
– А что написали предыдущие? Те‚ что прошли до нас?
– Сейчас узнаем‚ – обещает горбун.
Водит пальцами по буквам‚ считывая очертания во мраке‚ улыбается‚ хмурится‚ задумывается в недоумении. Кто-то кричит:
– Дайте мне... Я специалист по алфавиту!
– По алфавиту мы все специалисты.
Зачитывает‚ наконец:
– 'Сидим‚ ждем и трепещем...'
Замолкают в робости. Осмысливают в молчании. Спрашивают наперебой:
– Кого ждали? Почему трепетали? Ради чего сидели в покорности?..
– Какая разница? Оттрепетали свое – теперь ваша очередь.
В темноте слышно тюканье. Старуха-бродяжка выбивает надпись‚ никого не спросившись.
– Мне некогда. Мне пора.
– Ей пора‚ – подтверждает некто из паланкина. – Начинается третий акт‚ а в нем она привыкла умирать.
– Пусть скажет хоть‚ чего высекает.
Старуха говорит:
– А высекаю я вот что. 'Смилуйся и избавь!'
– Все согласны? – спрашивает горбун.
– Все. Все!..
– Молодец‚ старуха... 'Смилуйся и избавь!'
– В самую точку.
Пора трогаться в путь‚ но где Боря?
– Борис‚ ты что?
Боря Кугель лунатиком двигается к скале‚ руки тянет перед собой‚ проборматывает в волнении:
– Я был здесь... Да-да‚ я проходил мимо... Высекал в прежних караванах... – Шарит руками по плоской грани: – Не мог не оставить... Хоть какой знак... И не крутите мне пупсики!
Считывает прикосновениями:
– Вот же оно... Вот! 'Смерть опередила раскаяние...'
Плечи содрогаются. Тонкие журавлиные ноги подрагивают. Выплескивается накопленная горечь.
– Соня! Ой‚ Соня!..
Можно двигаться дальше.
12
Костер. Пара пальм. Финики свисают гроздьями. Родник стекает в каменное углубление‚ образуя колодец. К ночи слетаются на огонь блуждающие души; прислонившись к стволу‚ их ожидает молчаливый свидетель‚ внимающий тишине. Здесь он живет‚ подкладывая хворост в огонь‚ здесь размышляет в безмолвии пустот‚ записывает мысли‚ полудрёмы‚ нашептывания текучих барханов. Назавтра снова пишет – палочкой по песку‚ но ветер стирает записи. Сухость кожи. Пронзительность глаза. Легкость иссушенного тела и прозрачность мысли.
Говорит Нюме:
– Подойди к колодцу.
Вода взбулькивает без интереса‚ не более.
Говорит Боре:
– Ты подойди.
Говорит каждому.
– Почему так? – спрашивают шепотом‚ охраняя покой этого пристанища.
Сообщает:
– Он придет и он поведет. Колодец поднимет навстречу воды свои.
Усаживаются у костра. Нюма. Боря Кугель. Некто‚ скрывающий лицо свое. Остальные – несчитанным множеством. Бурлит вода в котелке. Заваривают чай из сушеных трав в запахе полынных земель‚ пропеченных зноем‚ влекущих и соблазняющих. Пьют кофе вкуса отменного‚ в аромате и сладости‚ из крохотных чашечек‚ упрятанных в ладонях. Вечный караван. Вечный костер на границе: последняя стоянка для принятия решения. С той стороны дожидаются наготове ангелы сопровождения‚ если надумают взойти на высоты. С этой стороны – ангелы запредельных стран‚ чтобы повести назад‚ ежели пожелают вернуться. Молчат. Разглядывают сидящего у костра. Бывало ли прежде подобное?
Отвечает:
– Бывало‚ но не совсем так. Конь подлетал к земле на исходе срока. Усаживался на него усталый пророк‚ двигался вдаль шагом неторопливым – наездником на Небеса. Воды поднимались навстречу в реках‚ озерах‚ земных безднах‚ в кувшинах с ведрами. Горы травянели‚ опушаясь‚ словно прилегли на водопое медлительные существа в зелени шелковистого меха. Цветы проклевывались по пути точечным многоцветием, посреди вечных колючек‚ радуя глаз и поражая воображение. Вслед за пророком шли
