– Что же, он был убит?
– Не могу сказать. В комнате было темно. Вижу – лежит. Мне такое и в голову не пришло. Поглядел, окликнул… Молчит. Запер дверь и оставил, а утром пошел – и вот! – он развел руками.– Такое несчастье!
– Барышню бы эту узнали?
– Надо думать, потому что фигурой такая заметная и волос рыжий.
– Это она! Надо ее искать,– решительно заявил следователь.
***
В то время, как мы снимали допросы в лучшем номере гостиницы, мой агент Ж. со свойственным ему терпением и внимательностью чуть не в третий раз производил осмотр третьего и соседнего с ним второго номеров.
Я слушал показания прислуги и в то же время с нетерпением ждал Ж. с его отчетом. И вот он показался в дверях и таинственно кивнул мне головой. Я подошел к нему. Оказалось, что он сделал действительно важные открытия и сказал:
– Дело принимает совершенно другой оборот.
– Пожалуйте опять в номер,– пригласил я всех. Следователь и товарищ прокурора снова перешли в третий номер. Я провел их в часть комнаты, представляющую гостиную, и агент торжественно указал нам на большой зеркальный шкаф.
– В чем дело?
– Дело в том, что он сдвинут! Вы видите? Шкаф действительно оказался отодвинутым от стены, что при входе в комнату сразу не было заметно.
– За шкафом,– объяснил я,– находится дверь из соседнего, второго номера.
Ж. прибавил:
– Убийцы – это господин и дама, снявшие второй номер. Они были здесь. А когда уходили, испачкали дверь кровью. Извольте посмотреть. И пол закапан стеарином.
Следом за агентом двинулись все. Шкаф был отодвинут настолько, что тучный товарищ прокурора едва смог протиснуться между ним и стеной. Они осмотрели пол и закрытую дверь. На левой половине двери виднелись кровавые отпечатки пальцев, на полу были следы стеарина.
По указанию агента мы перешли во второй номер. Там на столе у дивана стояли два стакана, бутылка белого вина, полбутылки коньяка и обгоревшая свечка в подсвечнике. В алькове за подушками оказалось засунутым полотенце, которым, видимо, вытирали вымытые руки и затирали кровавые пятна, а таз в умывальнике был полон мыльной воды, окрашенной кровью.
Агент Ж. показывал одну за другим бросающиеся в глаза детали и оживленно говорил:
– Это убийство без цели грабежа. Вероятно, какая-нибудь месть, но весь план тонко обдуман. Жертву завлекала девушка. Может быть, она подкуплена, может, она соучастница. Она завела его и опоила. Надо исследовать вино. Ведь она его принесла с собой. Опоила и подала знак в соседний номер. Там уже ждали, отодвинув шкаф и отворив дверь.
– Чем?
– Эту дверь-то! Ведь она без замка. Ее просто захлопнули и вынули ручку. Вставьте перочинный нож, толстый карандаш, еще лучше стамеску – и дверь открыта.
– Так-так! – довольным тоном воскликнул я.– Они вошли и прикончили спящего.
– Убивал он,– оживляясь, говорил агент.– Она светила и дрожала. Смотрите, как оплыла свечка. А там и подушка, и простыня закапаны стеарином. Мы найдем у нее на платье такие же следы.
– Если найдем ее!
– В этом вся и задача! Затем,– продолжал Ж.,– они вернулись в номер, закрыли дверь, задвинули шкаф… Обратите внимание на пол около шкафа – на нем видны следы от ножек. Его отодвинули от этого места! – Ж. указал на глубокие черты, оставленные на паркете, прикрытом ковром.– После этого они тщательно вымылись, оглядели платье и… уехали!
Я только одобрительно кивал головой. Этот Ж. был моим учеником. Впоследствии, да и раньше много раз, я удивлялся его сообразительности и способностям.
– Похоже на истину,– процедил следователь.
– Надо теперь расспросить снова прислугу,– сказал товарищ прокурора.
***
Снова позвали дневного и ночного коридорных. Егор Васильев повторил показание:
– Пришла девица, заказала третий нумер, а потом следом за ней пришли господин с дамой и заняли второй номер. Он подал им сперва весь обед, только мало кушали, а потом бутылку белого вина и полбутылки коньяка.
– Вы, значит, могли их рассмотреть?
– Ни к чему,– ответил Егор.– У нас народ что на ярмарке, и не глядишь. Опять же барыня лицо скрывали, как я войду, оне в окошко глядят и ко мне спиной.
– А барин?
– Тот такой высокий, красивый. Светлая борода и одет так шикарно, в синий пиджак и с цепочкой.
– Узнали бы вы его на улице?
Коридорный замялся.
– Может, и узнал бы…
Алексей Полозов, тот, что служил ночью, сменил Егора.
– Гости из второго номера при вас ушли?
– Точно так.
– Когда?
– Да уж под утро. Надо полагать, так часу в шестом…
– Торопились?
– Не так чтобы…
– Вы осмотрели после них номер?
– Ни к чему. Взять у нас нечего, и господа не такие. А номера убираем утром, все кряду.
Первые допросы окончились. Власти уехали. Все свидетельствовало о тонко обдуманном преступлении, концы которого были умело спрятаны в воду.
***
Дело представлялось весьма сложным. В громадном Петербурге трудно найти человека только по наружным приметам, особенно если он принадлежит к интеллигентному сословию, где все более или менее похожи друг на друга.
Убитый был неизвестен. Несомненно, судя по костюму, золотым часам и кошельку с шестидесятью двумя рублями, он был состоятельным человеком. Имя его и фамилия начинались с буквы 'К', и пальто он заказывал у Корпуса. Приведшая его женщина была, по определению слуги, из «этих», но найти ее тоже не казалось легким, потому что она могла и не быть зарегистрированной, то есть известной полиции. Наконец, главные виновники не оставили после себя никаких следов. Известно только, что он был с русой бородой, высокий ростом, а у нее на платье, вероятно, остались следы стеарина. И это все.
Я распорядился через полицию, чтобы дворники проследили, не пропал ли кто из жильцов с ночи шестого августа. Затем через ту же полицию приказал, чтобы ко мне явился извозчик, который возил утром, между пятью и шестью часами, седьмого августа двух седоков, барыню с барином, от гостиницы или с одной из двух улиц, на углу которых она стоит. И наконец, командировал лакея Егора Васильева в Рождественскую часть, где обычно производился врачебно-полицейский осмотр всех зарегистрированных служительниц любви.
Распоряжения эти очень быстро дали результаты.
На другое утро ко мне явился извозчик, который показал, что он взял таких седоков за три дома от гостиницы. Господин с большой светлой бородой нанял его на Варшавский вокзал. Он повез их по Измайловскому проспекту, на углу Первой роты господин высадил даму, а сам поехал на Варшавский вокзал, где и сошел.
– Ты бы его узнал?
– В лицо беспременно.
