— Нет.
— Разве мужчины не говорили тебе об этом постоянно? — Он рассмеялся. — Где ты жила? В монастыре?
У Глэдис щеки просто загорелись, но она не могла солгать.
— Да.
Майкл подошел и сел рядом, но оставил пространство между ними.
— Ты монахиня?
— Я всю жизнь провела в монастыре.
— Но тогда мы не можем пожениться, — с неудовольствием сказал он.
Она схватила его за руку:
— Можем. Я послушница, и те обеты, которые я дала, не окончательны. Таковы только те, которые дают в двадцать пять лет.
— Двадцать пять, — по непонятной ей причине вздохнул он.
Глэдис задала мучивший ее вопрос:
— Ты ведь не воин-монах? Как тамплиеры?
— Почему ты так думаешь? — рассмеялся Майкл.
— Мне сказали, что ты монах.
— А-а-а… Я был какое-то время в монастыре, но тогда я был подростком.
— Ты сбежал?
— Нет, мне позволили уйти. Мой отец этого не одобрял. Это было страстное желание матери.
Глэдис кивнула:
— Потому что ты седьмой ребенок.
— Нет. — Потом Майкл нахмурился. — Я думал, что я восьмой. Но теперь я не уверен. У меня был брат-близнец. Что значит «седьмой ребенок»?
Глэдис взяла его руку.
— Это значит, что ты, как и я, призван служить великой цели.
— А-а-а… — снова протянул он, словно все вдруг обрело смысл. — Объясни.
Вот он, главный момент, но Глэдис не знала, как все это изложить.
— Я начну с сестры Уэнны, хотя это больше похоже на последнюю главу саги…
Майкл слушал внимательно, иногда хмурился или недоверчиво поднимал брови.
— Мы должны найти Святую чашу с Тайной вечери? — наконец сказал он. — И Эсташ Булонский завладел Святым Копьем? — Глэдис боялась, что Майкл сомневается в ее рассказе, но он добавил: — Если Копье украдено у тамплиеров, тогда понятно, почему они рыскают вокруг, как разъяренные львы. Твоя история также объясняет и многое другое, включая странные требования моей матери, когда я уходил в монастырь.
— Какие требования?
— Чтобы я не покидал Англию до двадцати пяти лет. И чтобы я… не развлекался с женщинами, пока не найду предназначенную мне судьбой невесту. В качестве компенсации она пообещала, что я не умру, пока не познаю свою нареченную.
Их взгляды встретились.
— Меня. — Вопреки всему Майкл еще оставался чистым. Значит, они смогут найти Святую чашу. Но потом Глэдис задохнулась, — Как только мы сделаем это, ты потеряешь свою неуязвимость? Но тогда…
Майкл приложил палец к ее губам:
— Смерть будет не слишком высокой ценой, но я сомневаюсь, что до этого дойдет. По крайней мере не сразу, — с улыбкой добавил он. Потом потянулся, чтобы поцеловать ее в губы, но отпрянул: — Нет. Ты меня слишком искушаешь. Так мы должны быстро пожениться? Я сетовать не стану.
Глэдис почувствовала, как запылали ее щеки.
— Неотложно другое дело. Мы должны немедленно отправиться в святое место.
— Какое?
— Думаю, что в Гластонбери, но не уверена. Мы последуем за вороном.
— За вороном? — повторил Майкл, изумленно подняв брови.
— Думаю, да. Он исчез. — Заметив выражение лица Майкла, Глэдис поморщилась. Ее объяснение звучало неправдоподобно, но она ничего не могла с этим поделать. — Он правда существует. Он привел меня сюда, а потом исчез.
— Неудивительно, ворона считают дурным предзнаменованием, сулящим смерть в бою. Появись здесь такая птица, ее бы тут же убили, особенно сейчас, когда сражение день ото дня становится все вероятнее.
— Почему? Ведь давно не было больших битв.
— Потому что принц Эсташ желает этого и, судя по тому, что ты сказала о Копье, может это осуществить, хотя никто и не хочет кровавой бойни. Мы почти дошли до открытого сражения этой зимой. Герцог Генрих удерживал Уоллинтфорд, король Стефан двинулся туда с войсками. Генрих выстроил своих защитников. Но разразилась ужасная буря, снег и льдинки хлестали воинов короля, не давая возможности разглядеть, куда целить копья. Это дало возможность графу Арунделу и тамплиерам вести переговоры о мире. Каждая из сторон склоняла баронов на свою сторону, вскоре король Стефан понял, что его сторонники устали от бесцельной борьбы. Казалось, война наконец закончилась, и вот мы снова готовимся к битве.
— Это из-за Копья, — сказала Глэдис. — Как интересно про бурю. Сестра Уэнна рассказывала, что люди нашего рода боролись за мир без обретения чаши. Возможно, граф Арундел один из них.
— И тамплиеры. Говорят, они получили особые знания, защищая Гроб Господень в Иерусалиме.
— Но никто из них не мог сделать того, что можем мы. — Она потянула Майкла за руку. — Идем, нам сейчас же надо отправляться в путь.
Но он сопротивлялся.
— Сейчас? Это надо обдумать. В это трудно поверить.
— Ты не слышал меня? Я видела кровь в чаше, а потом она превратилась в лепесток розы. Розы, которой не бывает. Я вышла из монастыря, и меня никто не остановил. Я не пыталась прятаться. Меня просто не видели. Провидение привело меня к уединенному дому, я согрелась у чудесного огня, получила эту одежду. И я нашла тебя. Все это чудо. — Когда Майкл все еще с сомнением посмотрел на нее, она спросила: — Где мы?
— В Ноттингемшире.
— Где бы это ни было, я уверена, что это место далеко от Гластонбери, и все-таки я оказалась здесь, за одну короткую ночь.
Майкл открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал.
— Или ты думаешь, что я лгу?
— Нет, не лжешь. Но… путаешься.
— Ты хочешь сказать, что я сумасшедшая? — Глэдис теперь очень сочувствовала сестре Уэнне. Вдруг она заметила что-то, висящее на цепочке у Майкла на шее. — Что это?
— Это? Кольцо, которое дала мне мать. Я обычно ношу его на мизинце, но не во время сражений.
Глэдис протянула правую руку, показывая такое же кольцо.
Майкл уставился на него.
— Мать сказала, что это для моей невесты, — прошептал он, снимая кольцо с цепочки. — Но зачем, если у тебя уже есть кольцо?
Глэдис сняла свое с пальца и положила оба кольца на ладонь. У нее не было сомнений. Она сложила кольца вместе, и с тихим щелчком они слились в одно, запутанный орнамент превратился в изысканный узор, соединения было невидно.
— Видишь? — посмотрела она на Майкла. — Майкл де Лаури, ты должен отправиться со мной на поиски чаши. Сейчас.
Он, казалось, был ошеломлен, но Глэдис видела, что он пойдет с ней. Где-то в отдалении затрубили трубы.
