Г. А. Бекеръ
Б?лая лань
(La corza blanca)
I
Въ тысячу-трехсотыхъ годахъ, въ небольшомъ селеніи Аррагонской провинціи, жилъ славный дворянинъ, по имени донъ Діонисъ. Прослуживши королю долгое время въ войнахъ противъ нев?рныхъ, онъ удалился въ свой насл?дственный замокъ и тамъ спокойно отдыхалъ отъ военныхъ трудовъ, предаваясь веселому развлеченію охоты.
Однажды, когда онъ охотился вм?ст? со своеіо дочерью, прозванною Лиліей за свою красоту и необыкновенную б?лизну, — они такъ запоздали, пресл?дуя зв?ря въ горахъ своихъ влад?ній, что имъ пришлось расположиться на отдыхъ въ пустынномъ ущельи, по которому стремился горный ручей, надая съ утеса на утесъ съ тихимъ, н?жнымъ журчаньемъ.
Донъ Діонисъ пробылъ уже около двухъ часовъ въ этомъ прелестномъ уголк?, расположившись на мягкой трав? подъ т?нью ольховой рощи и дружелюбно обсуждая со своими охотниками вс? событія дня. Одинъ за другимъ, вс? присутствовавшіе разсказывали бол?е или мен?е интересныя приключенія, случавшіяся съ каждымъ во время охотничьей жизни. Вдругъ, съ вершины одного изъ самыхъ возвышенныхъ горныхъ склоновъ, послышался отдаленный звонъ, похожій на звонки большого стада. Чередуясь съ лепетомъ в?тра, колыхавшаго листья деревъ, онъ все приближался. И точно — это было стадо. Всл?дъ за звонками изъ густыхъ кустарниковъ выскочило штукъ сто б?лосн?жныхъ ягнятъ, которые начали спускаться на противоположный берегъ ручья; за ними сл?довалъ пастухъ въ своей низконадвинутой шапк?, защищавшей его отъ перпендикулярныхъ лучей солнца.
— Кстати о необыкновенныхъ приключеніяхъ, — воскликнулъ одинъ изъ охотниковъ, обращаясь къ своему господину:- вотъ вамъ пастухъ Эстебанъ, который съ н?котораго времени сталъ еще глуп?е, ч?мъ Господь создалъ его, хотя и то было не мало; онъ можетъ васъ пот?шить разсказомъ о причинахъ своихъ постоянныхъ страховъ.
— Что-жъ такое случилось съ этимъ б?дньмъ малымъ? — спросилъ донъ Діонисъ съ любопытствомъ.
— Пустяки! — насм?шливо отв?чалъ охотникь. — Д?ло въ томъ, что хотя онъ и не въ великую пятницу родился, и перстомъ Божіимъ не отм?ченъ, и съ чортомъ въ сношеніяхъ не состоитъ, какъ видно по его христіанскимъ привычкамъ, но, все-же, Богъ его знаетъ какъ и почему, одаренъ самой чудесной способностью, которою когда-либо обладалъ челов?къ, кром? разв? Соломона, понимавшаго, какъ говорятъ, даже языкъ птицъ.
— Какаяже это чудесная способность?
— Да вотъ какая: онъ клянется и божится вс?мъ на св?т?, что олени, разгуливающіе у насъ въ горахъ, сговорились не давать ему покоя, — и что всего лучше — что онъ не разъ заставалъ ихъ въ разговорахъ о немъ, слышалъ, какъ они сов?щались о томъ, какъ-бы его провести и одурачить, а когда это имъ удавалось, то слышалъ также, какъ они хохотали надъ нимъ во все горло.
Между т?мъ Констанція — такъ называлась прекрасная дочь дона Діониса — подошла къ групп? охотниковъ, и такъ какъ ей, повидимому, очень хот?лось узнать необыкновенную исторію Эстебана, — одинъ изъ охотниковъ подошелъ къ тому м?сту, гд? пастухъ поилъ стадо, и привелъ его къ своему господину. Смущеніе и зам?шательство б?днаго малаго были такъ очевидны, что донъ Діонисъ посп?шилъ его ободрить и назвалъ на имени съ добродушной улыбкой.
Эстебанъ былъ парень л?тъ девятнадцати или двадцати, коренастый, съ небольшой головой, ущемленной между плечами, съ маленькими голубыми глазками, съ неопред?леннымъ и тупымъ взглядомъ, свойственнымъ альбиносамъ. Носъ у него былъ курносый, губы толстыя и ротъ всегда открытый, лобъ низкій, кожа б?лая, но загор?лая отъ солнца; волосы падали ему на глаза и торчали вокругъ лица жесткими прядями, похожими на гриву рыжей лошади.
Таковъ приблизительно былъ Эстебанъ въ физическомъ отношеніи, что касается до нравственнаго, то можно см?ло утверждать, не встр?тивъ противор?чія ни съ чьей стороны, ни даже съ его собственной, что онъ былъ совершенно глупъ, хотя немножко себ? на ум? и не безъ плутовства, какъ и подобаетъ настоящему мужику.
Когда пастухъ оправился отъ своего смущенія, донъ Діонисъ снова заговорилъ съ нимъ, и самымъ серьезнымъ тономъ, притворяясь, что онъ необыкновенно интересуется подробностями приключенія, разсказаннаго ему охотникомъ, обратился къ нему со множествомъ вопросовъ, на которые Эстебанъ отв?чалъ уклончиво, какъ-бы желая изб?жать объясненій по поводу этого происшествія.
Наконецъ, уступая разспросамъ своего господина и просьбамъ Констанціи, которая, повидимому, желала больше вс?хъ услышать отъ пастуха разсказъ о его чудесныхъ приключеніяхъ, онъ р?шился говорить, хотя не безъ н?котораго безпокойства.
Прежде всего онъ н?сколько разъ подозрительно осмотр?лся кругомъ, точно опасаясь, что его услышитъ кто-нибудь, кром? присутствовавшихъ, потомъ почесалъ затылокъ, в?роятно, желая осв?жить свою память и собраться съ мыслями, и въ конц? концовъ началъ такимъ образомъ:
— Д?ло въ томъ, сеньоръ, что я ходилъ недавно сов?товаться съ однимъ тарасонскимъ попомъ, и онъ мн? сказалъ, что съ чортомъ шутки плохи и что въ такихъ д?лахъ нич?мъ не поможешь. Остается только зашить себ? ротъ, да молиться хорошенько святому Вар?оломею, который ужъ знаетъ, ч?мъ до?хать чорта, а зат?мъ махнуть рукой и положиться на волю Божію, потому что Господь милостивъ и позаботится обо всемъ.
Я это все хорошенько запомнилъ и р?шилъ, что никому и ни за что не скажу больше ни слова про мое приключеніе; но сегодня такъ и быть разскажу, чтобы удовлетворить ваше любонытство. Ну, а если чортъ съ меня что стребуетъ за это и снова начнетъ меня дурачить въ наказаніе за мою болтовню — на то у меня Святое Евангеліе зашито въ рубашк?, и съ его святою помощью мн? еще въ прокъ пойдетъ испытаніе, какъ бывало и прежде.
— Однако, довольно! — воскликнулъ донъ Діонисъ, теряя терп?ніе отъ разглагольствованій пастуха, грозившихъ никогда не кончиться;- будетъ теб? ходить вокругъ да около, приступай прямо къ д?лу.
— Я къ д?лу и иду, — спокойно отв?чалъ Эстебанъ. Онъ громко закричалъ на своихъ ягнятъ, которыхъ все время не терялъ изъ виду, свистнулъ, чтобы собрать ихъ, потому что они было уже разбрелись по гор?, снова почесался и сталъ разсказывать:- Вы, со своими постоянными разъ?здами, и разные охотники- контрабандисты, со своими саыостр?лами и западнями, не оставили въ живыхъ ни одного зв?ря на двадцать миль въ окружности, и, такимъ образомъ, съ н?которыхъ поръ дичь до такой степени перевелась въ этихъ горахъ, что теперь ни единаго оленя ни за что не встр?тить. Вотъ, сижу я разъ у насъ въ деревн? на церковной пааерти, гд? обыкновенно собираемся мы посл? воскресной об?дни, съ н?сколькими мужиками, работающими на Вератонской земл?, и разговариваю объ этомъ. Одинъ изъ нихъ мн? и говоритъ:
— Не понимаю, дружище, какъ случилосъ, что ты ихъ не встр?чаешь. Могу тебя ув?рить, что всякій разъ, какъ мы ходимъ за дровами, непрем?нно нападаемъ на ихъ сл?ды. Да вотъ, три или четыре дня тому назадъ, не дал?е того, ц?лое стадо — судя по сл?дамъ, штукъ двадцать слишкомъ — вытоптало хл?бное поле, принадлежащее монастырю ромеральской Богоматери. — А куда направлялись эти сл?ды? — спрашиваю я у рабочихъ, желая узнать, могъ-ли я встр?титься со стадомъ. — Да въ горное ущелье — отв?чали они. — Я не пропустил мимо ушей этого св?д?нія и въ туже ночь пошелъ и спрятался въ ольшанник?. Ц?лую ночь я слышалъ, какъ рев?ли олени. То тамъ, то сямъ, то вдали, то вблизи звали они другъ друга; время отъ времени в?тви шевелились за моей спиной, но, какъ я ни старался, не могъ увидать ни одного оленя.
Т?мъ не мен?е, когда разсв?ло и я повелъ ягнятъ на водопой, я увид?лъ на берегу р?чки, въ н?которомъ разстояніи отъ того м?ста, гд? мы теперь находимся, и въ самой чащ? ольшанника (куда даже въ полдень не проникаетъ ни одинъ солнечный лучъ), множество св?жихъ оленьихъ сл?довъ и
