была Маргарита, узнавшая своего таинственнаго возлюбленнаго въ неприступномъ и великол?пномъ граф? Гомарскомъ, одномъ изъ самыхъ знатныхъ и могущественныхъ вассаловъ кастильской короны.
III
Покинувъ Кордову, войско донъ Фернандо достигло мало по малу Севильи, хотя не безъ борьбы. Ему пришлось выдержать н?сколько битвъ по дорог?, и только овлад?вши знаменитымъ Гуадаирскимъ замкомъ, королевскія войска очутились въ виду нев?рнаго города.
Неподвижный, бл?дный и ужасный графъ Гомарскій сид?лъ въ своей палатк?, опираясь на рукоять своего меча и устремивши глаза въ пространство съ т?мъ неопред?леннымъ выраженіемъ, которое зам?чается у людей, смотрящихъ въ одну точку и не видящихъ ничего, что ихъ окружаетъ.
Около него стоялъ стар?йшій изъ его оруженосцевъ, единственный челов?къ, который осм?ливался подступиться къ нему во время припадковъ его черной хандры, не навлекая гн?ва на свою голову.
— Что съ вами, сеньоръ? — говорилъ онъ. Какая скорбь васъ томитъ и сн?даетъ? Печальный идете вы на битву и печальный возвращаетесь назадъ, даже посл? поб?ды. Когда вс? воины спятъ, утомленные дневными трудами, я слышу, какъ вы тоскливо вздыхаете; а если подойду къ вашей постели, то вижу, какъ вы стараетесь побороть что-то невидимое, что мучаетъ васъ. Вы просыпаетесь, открываете глаза, но вашъ ужасъ не разс?евается. Что съ вами, сеньоръ? скажите мн?. Если это секретъ, я съум?ю хранить его въ моей памяти, какъ въ могил?.
Казалось, что графъ не слушалъ оруженосца; т?мъ не мен?е, когда прошло н?сколько времени, онъ мало по малу вышелъ изъ своей неподвижности, какъ будто слова. только теперь дошли отъ его слуха къ сознанію, и, ласково приближая къ себ? оруженосца, сказалъ серьезнымъ и медленнымъ голосомъ:
— Я страшно мучился, но молчалъ. Я думалъ, что страдаю по милости пустой фантазіи, и до сихъ поръ стыдился говорить объ этомъ; но н?тъ — то, что со мной происходитъ, не есть фантазія. Должно быть, я нахожусь подъ вліяніемъ какого-нибудь страганаго проклятія. Или небо или адъ хотятъ чего-то отъ меня и добиваются этого сверхъестественными средствами. Помнишь тотъ день, когда мы встр?тились съ маврами въ Тріанскомъ Альхараф?? Насъ было немного; схватка была ужасна, и я чуть не погибъ. Ты вид?лъ, какъ въ самый разгаръ битвы ранили моего коня, и, осл?пленный яростью, онъ бросился прямо къ сильн?йшему отряду мавританскаго воиска. Я напрасно старался его удержать; поводъ выскользнулъ у меня изъ рукъ, и взб?шенное животное несло меня на в?рную сыерть. Мавры уже сомкнули свои ряды и приготовились встр?тить меня пиками; ц?лая туча стр?лъ свист?ла вокругъ меня; конь былъ уже въ н?сколькихъ шагахъ отъ жел?зной ст?ны, о которую мы оба должны были разбиться, какъ вдругъ… пов?рь — мн? это не почудилось — я увид?лъ руку, которая схватила узду, остановила коня съ сверхъестественной силой, повернула его къ рядамъ моихъ солдатъ и точно чудомъ спасла меня.
Напрасно я искалъ своего спасителя: никто его не вид?лъ и не зналъ. «Когда вы неслись на встр?чу пикамъ, отв?чали на мои разспросы — вы были совершенно одни; мы даже немало дивились, когда увид?ли, что вы повернули назадъ, потому что знали, что конь ужь не слушался всадника». Въ этотъ вечеръ я вернулся въ палатку сильно озабоченный и тщетно пытался вырвать изъ своей памяти воспоминаніе объ этомъ странномъ приключеніи. Когда же я подошелъ къ постели, то вдругъ опять увид?лъ ту же руку, прекрасную, бл?дную руку, которая распахнула мой пологъ и зат?мъ скрылась. Съ т?хъ поръ всюду и во всякое время вижу я эту таинственную руку, которая предупреждаетъ мои желанія и направляетъ мои д?йствія. Я вид?лъ во время осады Тріанскаго замка, какъ она схватила на лету и отвела въ сторону стр?лу, которая готова была поразить меня; я вид?лъ во время пировъ, гд? я пробовалъ заглушить свое горе среди шума и ликованія, какъ она наполняла виномъ мой кубокъ; и в?чно она у меня передъ глазный и сл?дуетъ за мной всюду, куда я ни пойду: въ палатк? и въ бою… днемъ и ночью… въ эту самую минуту, теперь, смотри, смотри — вотъ она н?жно оперлась на мое плечо…
Съ этими славный графъ вскочилъ и началъ ходить, какъ безумный, взадъ и впередъ, подавленный глубокимъ ужасомъ.
Оруженосецъ прослезился. Онъ думалъ, что его господинъ сошелъ съума, и, конечно, не противор?чилъ ему, а только сказалъ огорченнымъ голосомъ:
— Пойдемте… выйдемъ на минуту изъ палатки; можетъ быть, вечерняя прохлада осв?житъ вашу голову и успокоитъ эту непонятную скорбь, для которой я не нахожу ут?шенія.
IV
Христіанскій лагерь занималъ все Гуадаирское поле — вплоть до л?ваго берега Гвадалквивира. Противъ лагеря возвышались севильскія ст?ны, рисуясь на фон? св?тлаго неба своими кр?пкими зубчатыми башнями. Зубчатыя окраины ст?нъ ув?нчивала роскошная зелень безчисленныхъ садовъ мавританскаго города, и въ темныхъ кущахъ листвы сверкали б?лосн?жные бельведеры, минареты мечетей и гигантская сторожевая башня; на ея воздушныхъ перилахъ сверкали на солнц? четыре огромныхъ золотыхъ шара, которые казались четырьмя огнями изъ христіанскаго лагеря.
Предпріятіе донъ Фернандо, одно изъ самыхъ героическихъ и см?лыхъ предпріятій этой эпохи, собрало вокругъ него самыхъ знаменитыхъ войновъ изъ различныхъ королевствъ полуострова, а были и такіе, которые являлись привлеченные молвой, изъ самыхъ чуждыхъ и отдаленныхъ странъ и присоединялись къ святому королю.
Поэтому на равнин? можно было вид?ть множество походныхъ палатокъ, всевозможныхъ формъ и цв?товъ, и надъ палатками разв?вались по в?тру самые разнообразные флаги и знамена, съ гербами, разд?ленными на части, со зв?здами, грифами, львами, ц?пями, полосами и прочими тому подобными геральдическими фигурами и знаками, свид?тельствовавшими объ имени и знатности своихъ влад?льцевъ. По улицамъ этого импровизованнаго города сновали во вс?хъ направленіяхъ толпы солдатъ; объясняясь на самыхъ разнообразныхъ нар?чіяхъ, сохраняя свои національныя одежды и вооруженія, они составляли живописные и странные контрасты между собою.
Зд?сь отдыхали посл? битвы н?сколько рыцарей, ус?вшись на скамьяхъ у дверей своихъ палатокъ, и занимались игрою въ кости, между т?мъ какъ пажи наполняли виномъ ихъ металлическіе кубки; тамъ собралось н?сколько п?хотинцевъ, и, пользуясь свободной минутой, они чинили и выправляли свое оружіе, пострадавшее въ посл?дней схватк?. Дал?е самые ловкіе стр?лки уиражнялись въ стр?льб? въ ц?ль и усаживали ее стр?лами среди радостныхъ криковъ толпы, восхищенной ихъ искусствомъ. Бой барабановъ, звукъ трубъ, крики странствующихъ торговцевъ, звонъ оружія, голоса фокусниковъ и п?вцовъ, развлекавшихъ слушателей разсказами о чудесныхъ подвигахъ, воззванія герольдовъ, объявлявшихъ во всеуслышаніе военные приказы, — все это наполняло воздухъ безчисленными, нестройными звуками и придавало этой картин? военнаго быта и жизнь и оживленіе, невыразимое никакими словами.
Графъ Гомарскій очутился со своимъ в?рнымъ оруженосцемъ среди этой оживленной толпы и шелъ, не поднтмая глазъ, молчаливый и печальный, ничего не видя и не слыша. Онъ двигался машинально, какъ лунатикъ, живущій въ мір? сновид?ній, д?йствующій безсознательно, какъ-бы увлекаемый посторонней силой.
У самой королевской палатки стоялъ какой-то странный челов?къ, окруженный-толпой солдатъ, пажей и всякаго мелкаго народа, внимавшаго ему съ раскрытымъ ртомъ и сп?шившаго накупить у него разныхъ безд?лушекъ, которыя онъ высокопарно расхваливалъ громкимъ голосомъ; это былъ не то пилигримъ, не то фокусникъ. То онъ бормоталъ литанію, коверкая латинскій языкъ, то разражался шутками и прибаутками; и въ его непрерывной р?чи остроты, способныя вызвать краску на лиц? самаго беззаст?нчиваго молодца, путались съ молитвами, исторіи плутовскихъ любовныхъ похожденій — съ житіями святыхъ. Въ огромныхъ сумахъ, вис?вшихъ у него за плечами, было натолкано и наложено множество разнообразныхъ предметовъ: тутъ были ленты съ гробницы Саитьяго, ярлыки будто-бы съ еврейскими надписями, гласившими то самое, что произнесъ царь Соломонъ, когда заложилъ храмъ, — что удивительно помогало отъ вс?хъ заразительныхъ бол?зней, — чудотворные бальзамы для починки
