Обещание

разрубленныхъ пополамъ людей, евангелія, зашитыя въ парчевыя сумочки, талисманы, доставляющіе любовь вс?хъ женщинъ, мощи вс?хъ святыхъ патроновъ всевозможныхъ испанскихъ городовъ, украшенія, ц?почки, пояса, медали и множество другихъ л?карственныхъ, стеклянныхъ и свинцовыхъ безд?лушекъ.

Когда графъ подошелъ къ групп?, собравшейся около пилигрима, тотъ началъ настроивать н?что врод? мандолины или арабскихъ гуслей, на которыхъ акомпанировалъ своему п?нію. Пока его спутникъ обходилъ толпу, выманивая посл?днія монеты изъ тощихъ кошельковъ слушателей, онъ хорошенько натянулъ струны, спокойно закр?пилъ ихъ, одну за другой, и зап?лъ гнусливымъ голосомъ жалобную и однообразную п?сню, которая постоянно прерывалась однимъ и т?мъ-же прип?вомъ.

Графъ подошелъ къ групп? и прислушался. По странному совпаденію, названіе этой п?сни какъ разъ соотв?тствовало мрачнымъ мыслямъ, удручавшимъ его душу. Передъ т?мъ, какъ зап?ть, пилигримъ возв?стилъ, что начинаетъ «П?сню о мертвой рук?».

Услыхавши такое странное заглавіе, оруженосецъ попробовалъ увести своего господина, но графъ не двинулся съ м?ста и, не спуская глазъ съ п?вца, сталъ слушать сл?дующую п?сню:

I.

   Былъ у д?вушки любезный;
   Онъ простымъ солдатомъ слылъ.
   Сталъ онъ съ ней прощаться слезно:
   На войну идти сп?шилъ.
   — Ты у?дешь, не вернешься! —
   «Жди меня — клянусь, дождешься!»
   Другъ божится ц?лымъ св?томъ.
             В?теръ нап?ваетъ:
   Горе, кто мужскимъ об?тамъ
             В?ритъ — дов?ряетъ!..

II.

   Графъ свой замокъ покидаетъ:
   Вдаль зоветъ его война.
   Вотъ онъ съ войскомъ выступаетъ —
   Узнаетъ его она!
   — Честь мою онъ взялъ съ собою!..
   Ахъ, что станется со мною!
   Слезы были ей отв?томъ…
             В?теръ нап?ваетъ:
   Горе, кто мужскимъ об?тамъ
             В?ритъ — дов?ряетъ!..

III.

   Братъ услышалъ, прогн?вился:
   — Опозорила ты насъ! —
   «Онъ мн? клялся и божился,
   «Что вернется въ добрый часъ».
   — Воротиться-то — вернется,
   Да къ теб? не соберется…
   Умерла б?дняжка л?томъ…
             В?теръ повторяетъ:
   Горе, кто мужскимъ об?тамъ
             В?ритъ — дов?ряетъ!..»

IV.

   Понесли ее въ могилу,
   Въ рощ? стали хоронить;
   Но пришлось имъ не подъ силу
   Руку б?лую зарыть,
   А на ней кольцо изъ злата,
   Что ей графъ над?лъ когда-то…
   Ночью тамъ, на м?ст? этомъ,
             В?теръ повторяетъ:
   Горе, кто мужскимъ об?тамъ
             В?ритъ — дов?ряетъ!..

Только что кончилъ п?вецъ посл?днюю строфу, графъ быстро прот?снился къ нему сквозь густую толпу любопытныхъ, почтительно разступившихся при его появленіи, схватилъ пилигрима за руку и спросилъ тихимъ взволнованнинъ голосомъ:

— Откуда ты?

— Изъ Соріи, — отв?чалъ тотъ, не смущаясь.

— А гд? ты выучился этой п?сн?? Къ кому относится твой разсказъ? — продолжалъ графъ, все бол?е и бол?е волнуясь.

— Сеньоръ, — отв?чалъ незнакомецъ, устремляя на графа невозмутимый и пристальный взглядъ:- эту п?сню поютъ промежь себя жители Гомарскаго селенія и сложили ее про одну несчастную, смертельно оскорбленную могущественнымъ челов?комъ. В?рно такъ ужь судило праведное небо, что посл? погребенія на поверхности могилы такъ и осталась ея рука, на которую ея возлюбленный над?лъ кольцо — въ залогъ даннаго об?щанія. Можетъ быть, вы знаете, кому сл?дуетъ его исполнить.

V

Недавно въ жалкомъ м?стечк?, близь Гомарской дороги, вид?лъ я то м?сто, гд?, какъ ув?ряютъ, произошла странная церемонія графскаго бракосочетанія.

Разсказываютъ, что графъ преклонилъ кол?на на смиренной могил?, положилъ свою руку въ руку Маргариты, и священнослужитель, спеціально уполномоченный папой, благословилъ этотъ мрачный союзъ; тогда чудо прекратилось, и мертвая рука скрылась на в?ки подъ землей.

У подножія н?сколькихъ старыхъ могучихъ деревьевъ зелен?етъ кусочекъ дерна; каждой весной онъ мгновенно покрывается цв?тами. Окрестные жители говорятъ, что тамъ похоронена Маргарита.