приходится с ним возиться». Почему мы принимаем безропотно беспомощность младенцев, но совсем иначе беспомощность стариков? Кулли, есть идеи?
Кулли задумался.
— Начнем с того, что у стариков дерьмо сильнее воняет.
Студенты разразились хохотом, но Баллантайн к ним не присоединился.
— Это серьезный аргумент. Действительно, сильнее. Продолжайте.
Меткалф задавал все положенные вопросы — про память, способность передвигаться, про ночные вставания, но ничего особенного не выяснил. Понятно, что между матерью и дочерью согласия нет. Мать хочет остаться дома, дочь не справляется и хочет отправить ее в совсем иное место. Если бы они хоть немного друг друга любили, это было бы трогательно, но чего нет — того нет.
— А раньше вы с матерью ладили? — спрашивает он.
— Да мы ладим, — говорит мать. — С чего вы взяли, что мы не ладим?
— Вы только что назвали ее коровой.
— Она же моя дочь. Как хочу, так и называю.
Меткалф ни с того ни с сего спросил:
— Кто у нас сейчас премьер-министр?
— Ну, этот… — ответила она. — Я знаю, но вам не скажу.
— Вы можете вычесть из семи пять?
— Это еще зачем?
Меткалф оборачивается к дочери.
— Видите ли, миссис Мергатройд, отлично известно, что пожилые пациенты лучше себя чувствуют в знакомой обстановке, к тому же это ведь дом вашей матери.
— Вовсе нет! — встревает мать. — Он хоть и выглядит как мой дом, и улица выглядит как моя, но сейчас каких только декораций не делают. Честно говоря, я считаю, я давно уже в доме престарелых, только мне боятся сказать.
Меткалф что-то записывает, а Лойс понимающе улыбается.
— Дело-то в том, — говорит мисс Бекинсейл, — что она хочет пустить постояльца.
Студенты навострили уши.
Поскольку в сценарии про постояльцев не было ни слова, миссис Доналдсон сразу понимает, что это очередной дротик из колчана мисс Бекинсейл.
— Муж у нее помер, вот она и хочет постояльца.
— Не хочу я никакого постояльца, — говорит Лойс. — Для него и комнаты-то нет.
— Все зависит от того, как улечься, — сказала мисс Бекинсейл.
Кто-то засмеялся. Миссис Доналдсон посмотрела на публику. Еще кто-то тихо усмехался.
— Они будут этим заниматься, — сказала ее мать.
— Чем это этим? — спросил Меткалф.
— Ну, чем обычно занимаются, — сказала мисс Бекинсейл. — И стар, и млад. — Кто-то аж взвизгнул. Обычно мисс Бекинсейл ни о чем подобном речи не заводила.
— Ты про то, — сказала Лойс, — что тебе пришлось делать до моего рождения?
— Прекрати говорить гадости! Я никогда этого не делала. Я ни с кем этого не делала. Я была учительницей в воскресной школе. Это ты так делала. И делаешь. — Тут она стукнула кулаком по столу.
Все это было на нее совсем не похоже. Какую бы белиберду она ни несла, тему секса мисс Бекинсейл обходила стороной.
По столу ей стучать понравилось, поэтому она стукнула снова.
У миссис Доналдсон в сумке всегда есть бутылка воды, поэтому, воспользовавшись суматохой и прикрывшись сумкой, она наклоняется и льет воду под стол.
— А как же муж? — спрашивает старую даму Меткалф. — Вы с ним ладили?
— Ее спросите.
По полу растеклась лужица.
Миссис Доналдсон мило улыбнулась Меткалфу.
— Кажется, у мамы небольшая авария.
— Со мной такого не бывает, — возмутилась мисс Бекинсейл то ли от лица мамы, то ли от своего.
— Она этого даже не осознает, — сказала Лойс. — Ей нужен профессиональный уход.
— Я позову сестру, — сказал Меткалф. — Пусть здесь все вытрет. По таким вопросам можно же обращаться к сестре?
— Да, — устало кивнул Баллантайн. — По таким можно.
Пока студенты расходятся, а мисс Бекинсейл выходит из образа, Баллантайн отводит миссис Доналдсон в сторонку.
— Отлично, просто замечательно. Только я не уверен, что все получилось. Как по вашему, Вайолет была достаточно безумна? Мне показалось, она слишком уж хорошо соображала. Она правда обмочилась?
— Ей так не показалось, — сказала миссис Доналдсон.
— Да вы что? Бедняжка. Однако она еще тянет, хотя — не сочтите это диагнозом — она в последнее время слишком уж погружается в свои фантазии.
— Однако, не могу не заметить… — Он положил руку чуть пониже талии миссис Доналдсон, чего она не могла не заметить, — …каким бы безукоризненным ни был сценарий, вы с непонятным упорством изображаете то, что так далеко от вас настоящей — равнодушную дочь, обиженную вдову, затаившую обиду на супруга. Все ваши героини малоприятные дамочки.
— Я не очень умею изображать чувства, — сказала миссис Доналдсон.
— В жизни, — осмелился спросить Баллантайн, — или только на занятиях? Вы все еще по нему горюете?
— По кому горюю? — удивилась миссис Доналдсон.
— По мистеру Доналдсону.
— А-аа, — сказала миссис Доналдсон. — Наверное.
— Быть может… — его рука все еще лежала на спине миссис Доналдсон, — …вы согласитесь как- нибудь со мной поужинать? Это вас отвлечет.
— Что он так долго собирался? — сказала Делия. — Надеюсь, ты согласилась?
Миссис Доналдсон согласилась, причем чуть ли не с радостью, поскольку приглашение свидетельствовало о том, что даже если о ее эскападе с Лорой и Энди кто-то и знает, то ушей доктора Баллантайна слухи не коснулись.
Однако она ошибалась. Баллантайн, спросив как-то студентку, видела ли она когда-нибудь мертвое тело, и услышав в ответ «только хомяка», взял в морг ее и еще пару студентов, которые смерть вблизи не видели, посмотреть на трупы. После чего счел своим долгом пригласить всю троицу выпить, прежде всего чтобы их приободрить, но также и потому, что близилось заседание аттестационной комиссии и ему хотелось получить побольше положительных отзывов от студентов.
Встреча была довольно чопорная («Розмари, скажите, а чем вас так привлекает пищеварительный тракт — ведь обычно на этом поле работают мужчины?»), но пропасть этому дню не дал Найджел, еще один будущий хирург, сказавший, что простата — это зона роста («Шутка! Ха-ха-ха»), и поведавший, не удаляясь от выбранной им темы, несколько забавных историй о половых отношениях у стариков. Как раз во время этого довольно вульгарного рассказа Локвуд, до той поры молчавший и думавший о том, не напишет ли Баллантайн в своем отзыве, что у Локвуда проблемы с общением, понял, что пора и ему внести вклад, и поделился слухами о миссис Доналдсон.
Оба его соученика об этом уже знали, только Розмари отказывалась верить, но Найджел клялся и божился, что Лора ему сама об этом рассказала. Баллантайн заявил, что это в любом случае не их дело, и предложил побеседовать о чем-нибудь более достойном. Последовало молчание.
— Вы лучше ответьте, — сказал Баллантайн, — как вы относитесь к новой концепции поликлиники?
