фронтом И.Д. Черняховский будет наносить свой главный удар. Повторяю, о нашем взаимодействии с правым соседом Ставка не обмолвилась ни словом, по-видимому считая, что севернее нас никаких осложнений быть не может.
Выполняя директиву Ставки, мы сосредоточивали основные силы на направлении главного удара – на левом крыле. Приходилось учитывать, что после прорыва вражеской обороны на реке Нарев нам еще придется форсировать Вислу, круто поворачивающую с юга на север и пересекавшую всю полосу наступления главной группировки войск фронта. По имевшимся у нас данным, на берегах Вислы противник тоже создал сильные укрепления. Прорвав наревские позиции, мы должны были двигаться как можно быстрее, чтобы не дать немцам отойти и занять этот рубеж. Притом нас обязывали все время сохранять достаточно сильной свою ударную группировку на левом крыле, с тем чтобы в случае необходимости оказать помощь войскам 1-го Белорусского фронта. Если о взаимодействии с соседом справа директива Ставки даже не упоминала, то на взаимодействии с 1-м Белорусским фронтом настаивала категорически, и это для нас было понятно. Само начертание разграничительной линии между нами и левым соседом, проходившей с востока на запад вдоль реки Вислы до Бромберга (Быдгощ), крепко привязывало наши фронты: мы обязаны были обеспечивать соседа от вражеских ударов с севера и содействовать его продвижению на запад.
Готовя войска к наступлению, мы учитывали все особенности предстоящей операции. Времени нам отводилось достаточно. В тщательной разработке плана участвовал коллектив штаба и управления фронта, а затем и командующие армиями, начальники их штабов, руководители политорганов, командующие родами войск, начальники тылов и служб. При этом были учтены все интересные мнения и предложения. Особое внимание уделялось вопросам взаимодействия на стыках армий и обеспечению ввода в бой фронтовых подвижных соединений и вторых эшелонов. Предусмотрен был маневр вдоль фронта войсками и артиллерией. Детально обдумали, как лучше использовать авиацию.
В ходе боев нам предстояло форсировать Вислу, весьма широкую водную преграду. Были приняты меры, чтобы сразу же после прорыва вражеской обороны на Нареве снять оттуда все подвижные переправочные средства и двинуть их с наступавшими войсками к Висле. На Нареве намечалось оставить только деревянные постоянные мосты, построенные нашими саперами у плацдармов. Предусматривалось оснастить войска, как и при наступлений в Белоруссия, всеми средствами, которые могут облегчить передвижение по лесисто-болотистой местности. К счастью, почти все соединения фронта прошли через бои в Полесье и у них имелся достаточный опыт действий в подобных условиях.
Бойцы, командиры и политработники были полны энтузиазма, горели желанием как можно лучше выполнить задачу. К этому времени мы уже имели хорошо подготовленные офицерские кадры, обладавшие богатейшим боевым опытом. Общевойсковые командиры научились в совершенстве руководить подразделениями, частями и соединениями в различных видах боя. На высоте положения были и командиры специальных родов войск – артиллеристы, танкисты, летчики, инженеры, связисты. А советский народ в достатке обеспечил войска лучшей по тому времени боевой техникой. Преобладающее большинство сержантов и солдат уже побывало в боях. Это были люди обстрелянные, привыкшие к трудным походам. Сейчас у них было одно стремление – скорее покончить с врагом.
Ни трудности, ни опасности не смущали их. Но мы-то обязаны были думать, как уберечь этих замечательных людей. Обидно и горько терять солдат в начале войны. Но трижды обидней и горше терять их на пороге победы, терять героев, которые прошли через страшные испытания, тысячи километров прошагали под огнем, три с половиной года рисковали жизнью, чтобы своими руками завоевать родной стране мир… Командиры и политработники получили категорический наказ: добиваться выполнения задачи с минимальными потерями, беречь каждого человека!
Военные советы фронта и армий, политорганы, партийные и комсомольские организации делали все, чтобы еще выше поднять боевое настроение людей, воодушевить их на подвиги. Придавая большое значение инициативе в бою, мы стремились сделать достоянием каждого солдата примеры находчивости и смекалки героев минувших битв. Фронтовая газета, листовки, беседы агитаторов – все было использовано для самой широкой пропаганды боевого опыта. И надо прямо сказать, в последних, завершающих боях наши люди проявили подлинно массовый героизм. Подвиг стал нормой их поведения. И это сыграло огромную роль в достижении победы, прославившей на века советского воина, воина-патриота, безгранично любящего свой народ и свою Советскую Родину.
Людей в частях и соединениях у нас не хватало по-прежнему. Более или менее укомплектованными были лишь те соединения, которые прибывали из резерва Ставки – 2-я Ударная, 49-я и 5-я танковая армии. Остальные армии и отдельные соединения пополнялись в основном солдатами и офицерами, вернувшимися после излечения из фронтовых, армейских госпиталей и из медсанбатов. Поистине наши медики были тружениками-героями. Они делали все, чтобы скорее поставить раненых на ноги, дать им возможность снова вернуться в строй. Нижайший поклон им за их заботу и доброту!
Мы знали, что перед нами сильный противник, упорство которого будет возрастать по мере нашего продвижения по его территории. Важно было сделать так, чтобы наше наступление не вылилось в затяжные бои, а было стремительным, неудержимым, чтобы враг не мог планомерно отходить, цепляясь за выгодные рубежи. Вот почему было уделено большое внимание тщательной разведке как переднего края вражеской обороны, так и всех рубежей в ее глубине, которыми гитлеровцы могли воспользоваться при отходе. Вся эта территория была тщательно и многократно сфотографирована нашей авиацией. Командиры получили аэрофотоснимки местности, где предстояло действовать их частям и соединениям. Были заранее намечены районы в глубине обороны противника и в его тылу, которые следовало захватить еще до подхода к ним наших главных сил. На специально выделенные подвижные отряды возлагалась задача прорываться вперед, обходя вражеские узлы сопротивления, захватывать на пути движения противника дефиле, переправы, мосты и удерживать их до подхода своих войск. Фронтовой авиации было приказано поддерживать эти отряды ударами по противнику с воздуха.
В дивизиях создавались сильные передовые отряды для действий ночью. Задача их – не давать противнику отрываться от наших войск, если он попытается отходить в темное время суток. Эти отряды должны были всю ночь держать врага в напряжении, ни на шаг не отпуская от себя.
Большую работу провели наши артиллеристы, возглавляемые командующим артиллерией фронта генералом А.К. Сокольским. Они разведали и пристреляли все важные цели в полосе наступления наших войск, всесторонне подготовили мощный огневой удар по врагу.
Как я уже говорил, по директиве фронта главный удар фронт наносил на своем левом крыле. Для этого привлекались четыре общевойсковые и одна танковая армии. Наступали они на участке шириной 80 километров двумя эшелонами: в первом – 48-я, 2-я Ударная, 65-я и 70-я, во втором – 5-я гвардейская танковая. Танковые корпуса придавались 48-й и 2-й Ударной армиям для развития успеха на главном, мариенбургском, направлении, а кавалерийский корпус оставался в резерве фронта.
Для обеспечения операции от возможных контрударов противника с севера были развернуты две армии: 50-я на широком фронте по Августовскому каналу от Августова до Ломжи и 3-я – в более плотных боевых порядках – севернее Рожан. Задача их – активными действиями сковать противостоящие силы неприятеля, не допуская переброски этих частей на направление нашего главного удара. Во втором эшелоне здесь находилась 49-я армия, которая имела задачу развить успех, когда наши войска на этом участке продвинутся вперед.
Наступление готовилось коллективными усилиями. Каждый трудился в пределах своих функций и помогал товарищам. Здесь, на 2-м Белорусском фронте, я применил оправдавшую себя систему работы на командном пункте. Создали, как мы ее называли, штаб-квартиру, где сообща обдумывали планы, принимали решения, заслушивали информации офицеров-направленцев, обсуждали всевозможные предложения, обменивались мнениями об использовании различных родов войск, об организации взаимодействия между ними. Тут же отдавались необходимые распоряжения. В результате руководящий состав фронта постоянно был в курсе происходящих событий и быстро на них реагировал. Мы избавлялись от необходимости тратить время на вызов всех руководителей управлений, родов войск и служб и на заслушивание длинных и утомительных докладов. То, что было приемлемо в мирное время, не оправдало себя в условиях войны. Начальник штаба фронта генерал А.Н. Боголюбов, очень педантичный, как и свойственно хорошему штабисту, сначала морщился: не по правилам! – но потом признал, что установленный мною порядок действительно лучше отвечает боевой обстановке.
Как я и предполагал, новый для меня руководящий состав фронта оказался на высоте положения.
