предназначенные для развития успеха, в дело пока не вводились: для этого еще не настало время. Впереди такая трудная задача, как преодоление Вислы в нижнем течении, где на ее берегах были расположены сильные опорные пункты Тори (Торунь), Бромберг (Быдгощ), Грауденц (Грудзендз), Мариенбург (Мальборк), Эльбинг (Элблонг).
С утра враг начал ожесточенные контратаки. Болдин по-прежнему докладывал, что противник прочно удерживает рубеж по Августовскому каналу (от 50-й армии мы и не требовали прорыва вражеской обороны: она сковывала противостоящие силы неприятеля, действуя на широком фронте). Против 3-й армии гитлеровцы, стянув за ночь большие силы, перешли в наступление, введя в бой части моторизованной дивизии «Великая Германия» и новые пехотные части, поддержанные мощным артиллерийским и минометным огнем. А.В. Горбатову выпала тяжелая доля отразить удары имеющимися у него силами. А направление это было очень важно и для нас и для противника. Если бы враг прорвался здесь, он вышел бы во фланг и тыл всей ударной группировке войск фронта. Вот почему немцы так яростно и обрушились на войска 3-й армии. Нужно воздать должное ее бойцам и командирам: они сражались доблестно и отражали все попытки врага прорваться через их боевые порядки. В этих боях Александр Васильевич Горбатов во всем блеске проявил свое умение руководить войсками, а его подчиненные – высокое боевое мастерство и упорство.
На направлениях действий 48-й, 2-й Ударной, 65-й и 70-й армий противник ввел в бой все силы, какие только у него здесь имелись, стремясь ликвидировать трещины, образовавшиеся в обороне. Гитлеровцы предпринимали контратаку за контратакой – одна яростнее другой, – но вынуждены были оставлять свои опорные пункты и оборонительные районы.
Погода по-прежнему не улучшалась и не позволяла использовать в помощь пехоте и танкам нашу авиацию, даже одиночные самолеты.
Обрадовало сообщение, полученное от соседа слева. Начальник штаба 1-го Белорусского фронта М.С. Малинин свою информацию закончил словами:
– Что вы там топчетесь, наши танки уже подходят к Берлину!
Конечно, насчет Берлина была шутка, но вообще-то у левого соседа к исходу второго дня наступления танковые армии вырвались далеко вперед.
Если о действиях войск соседа слева мы имели полную информацию, то от соседа справа никаких вестей не получали. Только Болдин сообщал, что соседняя с ним левофланговая армия 3-го Белорусского фронта занимает оборону на прежнем рубеже – у Августово и севернее.
Не хотелось, а все же пришлось для ускорения прорыва вражеской обороны ввести в бой танковые корпуса на участках 48-й, 2-й Ударной и 65-й армий. Это сразу изменило ход событий. Противник, истощивший свои силы в контратаках, не выдержал удара. Фронт его обороны на главном направлении был прорван, и наши войска устремились вперед – к Бромбергу, Грауденцу и Мариенбургу.
Настал третий день операции. 3-я армия продолжала отражать удары гитлеровцев, стремившихся во что бы то ни стало добиться своей цели на этом направлении. Улучшившаяся со второй половины дня 16 января погода позволила подняться нашей авиации, которая своими ударами с воздуха крепко помогла армии в отражении вражеских атак. Ввод части сил 49-й армии между 50-й и 3-й армиями вообще улучшил положение на этом участке фронта, создав условия для продолжения наступления войск А.В. Горбатова, которые к вечеру продвинулись до 5 километров, блестяще выполнив свою задачу.
За три дня напряженных боев войска 2-го Белорусского фронта прорвали оборону противника на всем протяжении от Ломжи до устья реки Нарев, исключая участок 50-й армии, где враг продолжал отбиваться. Как и планировалось, с утра 17 января в образовавшийся прорыв в полосе действий 48-й армии была введена подвижная группа фронта – 5-я гвардейская танковая армия. При поддержке специально выделенных соединений бомбардировочной и истребительной авиации танки устремились вперед, на Мариенбург, сметая со своего пути и уничтожая пытавшиеся оказать сопротивление части противника. Одновременно в направлении на Алленштайн (Ольштын) вошел в прорыв 3-й гвардейский кавалерийский корпус, которым командовал боевой, энергичный генерал Н.С. Осликовский.
Вслед за танковой армией продолжали наступать 48-я и 2-я Ударная армии, намереваясь с ходу форсировать Вислу и не дать закрепиться на ней отступавшему противнику.
Все события развивались в соответствии с директивой Ставки.
Противник на всем фронте перешел к обороне. Зато нам не разрешал перейти к обороне на участке севернее Варшавы на модлинском направлении находившийся в это время у нас представитель Ставки ВГК маршал Жуков.
Я уже упоминал о том, что на этом направлении противник удерживал на восточных берегах рек Висла и Нарев небольшой участок местности, упиравшийся своей вершиной в слияние этих рек и обтекаемый с одной стороны Вислой, а с другой – рекой Нарев. Эта местность образовывала треугольник, расположенный в низине, наступать на который можно было только с широкой ее части, то есть в лоб. Окаймляющие этот злополучный участок берега упомянутых рек сильно возвышались над той местностью, которую нашим войскам приходилось штурмовать, и с этих высоких берегов противник прекрасно просматривал все, что творилось на подступах к позициям, обороняемым его войсками. Самой сильной стороной его обороны было то, что все подступы простреливались перекрестным артиллерийским огнем с позиций, расположенных за реками Нарев и Висла, а кроме того, артиллерией, располагавшейся в крепости Модлин у слияния названных рек.
Войска несли большие потери, расходовалось большое количество боеприпасов, а противника выбить из этого треугольника мы никак не могли.
Мои неоднократные доклады Жукову о нецелесообразности этого наступления и доводы, что если противник и уйдет из этого треугольника, то мы все равно его занимать не будем, так как он нас будет расстреливать своим огнем с весьма выгодных позиций, не возымели действия. От него я получал один ответ, что он не может уехать в Москву с сознанием того, что противник удерживает плацдарм на восточных берегах Вислы и Нарева.
Для того чтобы решиться на прекращение этого бессмысленного наступления вопреки желанию представителя Ставки, я решил лично изучить непосредственно на местности обстановку. Ознакомившись вечером с условиями и организацией наступления, которое должно было начаться с рассветом следующего дня, я с двумя офицерами штаба прибыл в батальон 47-й армии, который действовал в первом эшелоне.
До рассвета мы залегли на исходном положении для атаки. Артиллерийская подготовка назначена 15 -минутная, и с переносом огня на вторую траншею противника батальон должен был броситься в атаку. Со мной был телефон и установлены сигналы: бросок в атаку – красные ракеты, атака отменяется – зеленые.
Ночыо противник вел себя спокойно. Ни с его стороны, ни с нашей стрельба не открывалась. Чувствовалось даже в какой-то степени проявляемое противником некоторое пренебрежение по отношению к нам, так как наши войска вели себя не особенно тихо. Заметно было на многих участках движение, слышался шум машин и повозок, искрили трубы передвижных кухонь, подвозивших на позиции пищу. Наконец в назначенное время наша артиллерия, минометы и «катюши» открыли огонь. Я не буду описывать произведенного на меня эффекта огня наших средств, но то, что мне пришлось видеть и испытать в ответ на наш огонь со стороны противника, забыть нельзя. Не прошло и 10 минут от начала нашей артподготовки, как ее открыл и противник. Его огонь велся по нам с трех направлений: справа из-за Нарева – косоприцельный, слева из-за Вислы – тоже косоприцельный и в лоб – из крепости и фортов. Это был настоящий ураган, огонь вели орудия разных калибров, вплоть до тяжелых: крепостные, минометы обыкновенные и шестиствольные. Противник почему-то не пожалел снарядов и ответил нам таким огнем, как будто хотел показать, на что он еще способен. Какая тут атака! Тело нельзя было оторвать от земли, оно будто прилипло, и, конечно, мне лично пришлось убедиться в том, что до тех пор, пока эта артиллерийская система противника не будет подавлена, не может быть и речи о ликвидации занимаемого противником плацдарма. А для подавления этой артиллерии у нас средств сейчас не было.
Учтя все это, не ожидая конца нашей артподготовки я приказал подать сигнал об отмене атаки, а по
