общественным движениям или массовым организациям, которые должны были бы реализовать эту программу, а завершает все пунктом, который звучит, по меньшей мере, наивно. Он ставит в качестве финальной задачи обучение ненасилию и пишет: «Я давно придерживаюсь мнения, хотя возможно и неверного, что в последнее время в мире стало больше жестокости». Да, в том, что в мире стало больше жестокости, вы вполне правы, Карл Поппер. Более того, этот мир стал еще более жестоким именно после того, как рухнул «реальный социализм» со всеми его противоречиями. А вот надежды на то, что можно исправить этот мир при помощи обучения ненасилию, можно считать исключительно благоглупостью, и жаль, что автор завершает работу такого рода поучениями, а не серьезным анализом реальных, объективных процессов.
В заключение хочется сказать: последние слова книги «посмей презирать моду и каждый день будь немного ответственнее — это лучшее, что ты можешь сделать во имя свободы» в полной мере могли бы адресовать самому Карлу Попперу его марксистские критики. Будьте ответственнее, последователи Карла Поппера, и это лучшее, что вы можете сделать во имя свободы, будьте более критичны, смотрите на мир открытыми глазами, постарайтесь увидеть его в действительной сложности и противоречии, — это лучшее, что вы может сделать во имя свободы.
3.3. Марксизм и «реальный социализм»: насколько теория ответственна за практику
Так получилось, что эти размышления я диктую, сидя на ступеньках здания пленарных заседаний И Всемирного Социального форума в Порту-Алегри 3 февраля 2002 г. Та атмосфера, которая окружает меня, настолько отличается от сталинистской модели, приписываемой социализму, что кажется мифом все, что мы привыкли читать и видеть о сталинских ГУЛАГах, об официальной идеологической зашоренности духовной жизни советской системы, о бесконечных хмурых лицах в очередях за молоком и мясом, обо всем, что мы привыкли считать «реальным социализмом». Но тем не менее это правда. Как правда и то, что «реальный социализм» — не только дефицит и произвол бюрократии, но и массовое социальное творчество десятков миллионов людей, искренне созидавших новое общество своими руками, а левые идеи, идеи социализма, социального освобождения, человеческой эмансипации — не только «реальный социализм», но и вот такие мировые социальные форумы, движения, когда в одном небольшом провинциальном городе далекой Бразилии собираются многие десятки тысяч человек, а на демонстрации выходят сотни тысяч участников — веселых, молодых, всех цветов кожи, всех наций, от Непала и Японии до Бразилии, Уругвая, Чили, включая многотысячные делегации практически из всех стран Западной Европы, Африки… трудно перечислить всех, кто сейчас рядом.
Однако «реальный социализм», со всеми его противоречиями, — правда нашей истории. Прежде чем говорить о связи теории марксизма и практики «реального социализма», я хотел бы сразу подчеркнуть, что эта практика была и остается в историческом смысле крайне противоречивой.
«Экономика дефицита» и огромные диспропорции в развитии между производством средств производства, вооружений — на одном полюсе и предметов потребления, услуг — на другом. Но есть и другая сторона той же экономики. Это возможность мобилизации ресурсов общества на приоритетных направлениях развития, причем не только в военной области, но и в таких сферах, как образование, где наша страна сделала качественный, грандиозный скачок на протяжении всего лишь нескольких десятилетий от безграмотной на 80% страны к обществу с передовой системой высшего и среднего образования. Это достижения в области фундаментальной науки, подлинной культуры, это, в конце концов, гарантии жизни, пусть с очередями, но с достаточным количеством продуктов питания, одежды, нормальными условиями жилья, гарантированным здравоохранением, образованием и обеспеченной старостью практически для всего населения Советского Союза и других социалистических стран. Наконец, это превращение социалистической системы и в экономическом отношении в одну из двух господствовавших мировых систем. Неслучайно Третий мир был назван именно так, и качественное различие между уровнем жизни советской системы и даже Бразилией — одной из самых развитых стран Третьего мира — чувствуется даже сейчас, 20 лет спустя после краха СССР.
Не меньшие противоречия были характерны для социальной жизни. Да, социальное иждивенчество и подавление социальной инициативы были и остаются исторической правдой нашего прошлого. Но такой же правдой был и остается (в историческом смысле) массовый социальный энтузиазм граждан нашей страны, других стран, строивших социализм. Эти люди возводили
Точно так же и в политической сфере, где в наибольшей степени проявлялась негативная природа мутантного социализма, среди отличительных черт нашего общества надо назвать не только авторитаризм, не только подавление инакомыслящих, не только сталинские концлагеря и репрессии, но и элементы действительного включения людей в управление. Да, профсоюзы были в нашей стране формальными, но в них активно участвовали миллионы рядовых граждан, и они делали в ряде случаев крайне полезное дело, обеспечивая отдых для детей и молодежи, создавая возможность для некоторой реальной защиты трудовых прав на предприятиях, да и многое др. Вспомним о том, что делали десятки (в то и сотни) профсоюзных активистов на каждом предприятии, в каждом институте, в каждой школе в нашей стране еще 30 лет назад. А ведь кроме профсоюзов на каждом заводе, я не говорю о учреждениях культуры или образования, существовали десятки (подчеркиваю — десятки) различных общественных организаций: от молодежных спортивных клубов и кружков танцев до советов ветеранов, организаций рационализаторов и изобретателей и т. п., обеспечивавших вовлечение людей пусть в простейшие, но реальные формы социального творчества.
Итак, мощнейшее, глубокое противоречие сталинского, по сути, авторитарного подавления людей, патернализма и привычки к решению всех проблем через вышестоящие бюрократические инстанции — на одном полюсе и мучительно пробивавших себе дорогу, но реальных ростков социального творчества — на другом.
Эти же противоречия были характерны и для культурной жизни в нашей стране, где сталкивались, с одной стороны, тенденции идеологического подавления культуры, репрессии в отношении многих деятелей искусства: художников, писателей, поэтов; с другой стороны, наша страна оставалась на протяжении всего XX в. одной из самых образованных и самых культурных в высоком смысле этого слова. Блестящие достижения в области музыки, кино, литературы, поэзии, причем доступные для большинства граждан. Заинтересованность десятков миллионов рядовых интеллигентов, и не только, в проблемах действительной и подлинной культуры — это тоже правда нашей жизни.
Итак, это реальные противоречия «реального социализма». А что же в теории? В теории существуют, по крайней мере, три основных подхода к объяснению природы «реального социализма». И, как ни странно, Карл Поппер в своей книге ухитрился не поставить этот вопрос, оставив свое мнение по этому поводу вообще «по ту сторону» своих теоретических обсуждений. Этот парадокс я ниже еще прокомментирую, а сейчас замечу, что среди трех основных объяснений нашего прошлого выделяется
