От мысли, что это проклятое дело привело к смерти бесстрашного француза, он дико заскрежетал зубами и так напряг ноги в кандалах, что от боли в щиколотках на лбу выступили капельки пота.
Он уронил голову на руки и бешено схватился за волосы дрожащими руками.
Слабый звук, послышавшийся при открывании одной из раздвижных дверей, заставил его резко выпрямиться.
Вошла Мёска!
Она выглядела настолько изумительно красивой, что страх и скорбь улетучились, оставив Стюарта полным только страстного восхищения. Она была в восточном наряде из просвечивающего блестящего шелка, прямо на босу ногу на ней были надеты турецкие золотистые туфельки на высоких каблуках. Левую ногу около щиколотки украшал золотой браслет, а на руках были надеты варварские украшения. Она была, так прекрасна, что Стюарт забыл о желтом сосуде… забыл, что ему осталось жить меньше чем десять минут.
— Мёска! — прошептал он, — Мёска!
Было заметно, что она сильно взволнована и боится, но держит себя в руках. Подкравшись ко второй двери, через которую вышел Фо Хи, она прижалась ухом к ее лакированной поверхности и напряженно прислушалась. Затем, быстро подойдя к столу, она взяла связку ключей, подошла к Стюарту, встала на колени и отперла кандалы. Аромат жасмина донесся до него.
— Благослови вас Бог! — сказал он со сдержанной горячностью.
Она быстро поднялась и осталась стоять перед ним, опустив голову. Стюарт с трудом поднялся на ноги. Ноги его не слушались и болели. Он схватил Мёску за руку и заставил поднять голову. Она быстро на него взглянула и снова отвернулась.
— Вы немедленно должны уходить, — сказала она. — Я покажу дорогу. Сейчас нельзя терять…
— Мёска!
Она вновь бросила на него взгляд.
— Ты должна идти со мной!
— А! — прошептала она, — Это невозможно! Не говорила ли я вам об этом раньше?
— Ты говорила мне, но я не могу понять. Здесь, в Англии, вы свободны. Зачем вам оставаться с этим чудовищем в рясе?
— Сказать тебе? — спросила она, и он почувствовал, как она дрожит. — Если я тебе скажу, ты обещаешь мне поверить и уйти?
— Без тебя — нет!
— А, нет, нет! Если я скажу тебе, что мой единственный шанс остаться живой, очень маленький шанс, обязывает меня остаться, — ты уйдешь?
Стюарт взял ее за другую руку и привлек к себе, преодолев легкое сопротивление.
— Скажи мне, — сказал он мягко. — Я тебе поверю и, если смогу уберечь тебя от боли или огорчения, я уйду, как ты просишь.
— Слушай, — прошептала она, бросив испуганный взгляд назад, в направлении закрытой двери. — У Фо Хи есть нечто, чем он лишает людей жизни, и только он может затем оживить их снова. Ты веришь в это?
Она быстро взглянула на него; в его широко открытых глазах были написаны удивление и страх. Он кивнул.
— А! Ты знаешь! Тем лучше. В тот день в Каире… помнишь, я тебе рассказывала? Он… о!
Не в силах сдержать себя, она задрожала и спрятала свое прекрасное лицо на груди Стюарта. Он обнял ее.
— Рассказывай, — попросил он.
— С помощью иглы, он… ввел мне…
— Мёска!
Стюарт почувствовал, как кровь устремилась к его сердцу, и понял, что побледнел.
— Это еще не все, — продолжала она почти неслышно. — Есть средство, с помощью которого он возвращает к жизни тех, кого лишает ее посредством инъекции. Это — светло-зеленая жидкость, имеющая вкус горьких яблок, ее требуется пить один раз в неделю в течение шести месяцев или даже… иначе наступит каталепсия. Иногда я не видела Фо Хи более шести месяцев, но крошечная фляжка, всего на один глоток, всегда доставлялась мне, где бы я ни была, каждую неделю… и каждый год я дважды виделась с Фо Хи… и он…
Ее голос задрожал и стих. Она отступила назад и высвободила из-под тонкой ткани свое округлое плечико.
Стюарт взглянул и едва не застонал.
Ее рука была покрыта крошечными следами от иглы для подкожных впрыскиваний!
— Ты видишь? — прошептала она дрожащим голосом. — Если я уйду, я умру, и меня похоронят живой… или даже можно сказать, что я живу, пока мое тело…
— О Господи! — простонал Стюарт — Дьявол! Безжалостный хитрый дьявол! И ничего…
— Да, да! — сказала Мёска, поднимая глаза. — Если бы я могла достать достаточное количество этой зеленой жидкости и убежать!.. Но он сказал мне однажды, когда мы были в Америке, что за один раз он готовит жидкость, достаточную только на крошечный глоток. Слушай! Я должна остаться, и если его смогут схватить, его должны заставить сделать противоядие… Уходи! Уходи.
Она умолкла и разрыдалась, а Стюарт лихорадочно прижал ее к себе; его сердце наполнилось чувством такой беспомощности, такого горячего сострадания и такой горечи, каких он никогда прежде не испытывал.
— Уходи, пожалуйста, уходи! — прошептала она. — Это единственный шанс, мне больше не на что рассчитывать. Сейчас нельзя терять ни минуты. Послушай меня! Самый лучший путь — это по туннелю, который ведет на берег реки, но я не могу открыть дверь. Ключ есть только у него. В конце же коридора стоит на страже человек…
— Чанда Лал!
Мёска быстро подняла на него глаза, а затем быстро опустила.
— Да, несчастный Чанда Лал. Он — единственный мой друг. Отдай ему это.
Она сняла со своей шеи амулет, висевший там на золотой цепочке, и вложила его в руки Стюарта.
— Это покажется тебе глупо, но Чанда Лал — уроженец Востока, и он мне обещал. О! Быстрее! Я боюсь.
Я скажу тебе еще кое-что. Фо Хи не знает, что инспектор полиции вместе с несколькими своими людьми обыскивает берег реки напротив этого дома! Я видела их из окна…
— Что! — воскликнул Стюарт, — Данбар здесь!
— Шш! шш! — Мёска лихорадочно схватила его за руку. — Он неподалеку отсюда. Уходи и возвращайся с ним вместе. За меня не надо бояться. Я положу ключи обратно, и Фо Хи подумает, что вы открыли замок с помощью какой-нибудь хитрости.
— Мёска!
— О, больше нет времени!
Она выскользнула из его рук, пересекла комнату и открыла дверь, ведущую в слабо освещенный коридор. Стюарт последовал за ней и выглянул в полутемное пространство.
— Пойдешь прямо до конца, — прошептала она, — и спустишься по ступенькам. — Она коснулась амулета, который держал Стюарт. — Ты знаешь, как обходиться с Чанда Лалом.
Но он все еще колебался, пока она не схватила его за руку и не подтолкнула. Затем он безумно сжал ее в своем объятии.
— Мёска! Как я могу оставить тебя! Это — безумие!
— Ты должен! Ты должен!
Он взглянул ей в глаза, наклонился и поцеловал в губы. Затем, не говоря больше ни слова, он сам выпустил ее из своих рук и быстро пошел по коридору. Мёска смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду, а затем вновь вернулась в большую комнату и закрыла за собой дверь. Повернувшись, она прошептала:
— Боже милостивый.
