Извини! Размечтался устало.Звон льдинок в бокале винаРазбудил мою память от сна,И струна её вновь зазвучала.Оказался на пастбище вдругЯ, спустя двадцать лет — всё знакомо,В этом звуке услышал, мой друг,Колокольчиков звон я вокругОт коров, приближавшихся к дому.Лепестки белых яблонь дрожат;Златоцвет в копьевидном убранстве;За плавильней Рапалей закат —Дальний Запад — тревожил мой взгляд,Как страна романтических странствий.Был героем мой друг, и былаМоя девочка — ангел. Не скрою,Пил я пахту, но в десять моглаВера крепкой быть, в тридцать — прошла,Сомневаемся мы с перепою.Ах, всё это представилось ли,Что, мечтал я, должно быть, устало,Иль, скорей, потерял всё в пылиПрошлых лет, тех, что коркой леглиНа бутылке твоей из подвала.Ты сказал, что прошло двадцать лет?Двадцать лет? Ах, мой друг, я всё знаю!Все мечты, улетевшие вслед,Все надежды, которых уж нет,Я с тобой, старина, пропиваю!
ГОРА ДУШЕВНОГО СПОКОЙСТВИЯ
Грядою скал и мутных вод потоком,Изгибами лощин,Ты говоришь в спокойствии глубокомДля суетных мужчин.Но недостойны мысли откровеньяИх грубой болтовни,Дрожа, как лепестки, в твоих владеньяхРассеялись они.Вдруг рудокоп, уставший от работы,На заступ оперся,И показал напарнику высоты —Что ты прекрасна вся.Глаза на миг застлала рябь тумана,И, ясные как высь,Потоки глупых мыслей так нежданноСлезами пролились, —Деревня его детства будто снится,Где непосильный труд,Там после вспашки золото пшеницыСпокойно соберут.Один момент: удар, движенье кистью,И срезаны кусты,Плывут, слипаясь, раненые листьяВ потоках черноты.И ты, Поэт, своё находишь счастье,Творя, как ты привык,Сияет в мутных водах этой страстиСпокойствием твой лик.