– Эра!
Он шел в суровом молчании вечной пустыни, в молчании, подобном великому эфиру, который заставлял трепетать лучи звезд. Воздух был неподвижен, как гранит. Время словно умерло, пространство стало прообразом иного нечеловеческого пространства, неумолимого, ледяного, полного мрачных призраков.
Тем не менее тут была жизнь, но отвратительная, потому что наследовала человеческой, жизнь угрюмая, устрашающая, неизведанная. Тарг дважды останавливался, чтобы поглядеть на фосфорические существа. Ночь их нисколько не усыпляла. Они передвигались с таинственными целями. Но те средства, какими они пользовались, чтобы скользить по земле, невозможно было объяснить. Тарг скоро перестал ими интересоваться. Образ Эры его увлекал. Была смутная связь между этим его скитанием по пустыне и героизмом, пробудившемся в его душе. Он безотчетно жаждал приключений невозможных, химерических: хранитель был в поисках воды.
Одна вода могла дать ему Эру. Человеческие законы отдаляли от него ее. Вчера еще он мог мечтать о ней как о супруге, для этого достаточно было, чтобы какую-нибудь девушку из Высоких Источников согласились принять Красные Земли. Но после катастрофы такой обмен стал невозможным. Высокие Источники принимали изгнанников, но обрекали их на безбрачие. Законы были неумолимы. И Тарг мирился с ними, как с высшей необходимостью.
Ярко светила луна, ее перламутровый серебристый диск возвышался над западными высотами. Тарг шел к ним, как в гипнозе. Он достиг скалистой местности. Здесь еще сохранились следы разрушения. Многие скалы были низвергнуты, многие трескались. И повсюду кремнистая земля была изодрана расщелинами.
– Можно подумать, – проговорил про себя молодой человек, – что здесь землетрясение достигло высшего своего напряжения… Отчего это?
Мечты его понемногу рассеивались, а окружающая природа будила его любознательность.
– Почему же это? – спрашивал он самого себя. – Да, почему?
Из осторожности и для исследования скал он останавливался на каждом шагу; эта изборожденная почва должна была таить бесчисленные ловушки. Им овладело странное волнение. Ему казалось, что если бы мог быть путь к воде, то более всего шансов ему быть здесь, в этой взбудораженной на такую глубину местности. Включив свой радиатик, с которым он никогда не расставался в путешествиях, он углубился в расщелины коридоров, которые быстро суживались или оканчивались тупиками.
В конце концов он оказался перед небольшой трещиной, начинавшейся у высокой и чрезвычайно широкой скалы, которую лишь немного повредило землетрясением. Достаточно было бросить взгляд на сверкавший местами, как стекло, излом, чтобы понять, что все расщелины были недавнего происхождения. Таргу она показалась не заслуживающей внимания, и он хотел удалиться, но сверкание излома его заинтересовало. Почему бы не попробовать исследовать? Если она не очень глубока, то ему достаточно будет сделать лишь несколько шагов.
Она оказалась много длиннее, чем он думал. Тем не менее шагов после тридцати расщелина начала суживаться. Вскоре Тарг уже думал, что ему нельзя будет углубиться дальше. Он остановился и тщательно стал исследовать все особенности стены. Проход пока еще был возможен, но уже приходилось ползти; хранитель планетника не остановился и перед этим и проник в расщелину, диаметр которой едва был шире человеческого тела. Извилистый и усеянный острыми камнями проход сузился еще более. Тарг уже задавался вопросом, сможет ли он вернуться назад.
Он был словно замурован в недрах Земли, как пленник мира минералов, как бесконечно слабое ничтожество, которое способна уничтожить любая скала. Но им начинала овладевать лихорадка исследования, и он стал бы презирать себя и даже ненавидеть, если бы отказался от своей задачи раньше, чем убедился в ее невозможности. И Тарг продолжал.
Он долго пробирался во внутренности скалы. Под конец с ним случился почти обморок. Его сердце, бившееся до того подобно взмахам крыльев, замерло. Биение его стало едва ощутимым, отвага и надежда пропали. Когда же сердце снова набралось немного сил, то Таргу показалось смешным пускаться в такое дикое приключение.
– Не сошел ли я с ума?
Он пополз назад. И тогда им овладело мучительное отчаяние; образ Эры рисовался ему с такой живостью, словно она была с ним в этой расщелине.
– Если бы даже я сошел с ума, – рассуждал он в полубреду, – то все же мое безумие было бы лучше отвратительной мудрости мне подобных… Вперед!
И он снова двинулся вперед. Хранитель рисковал своей жизнью, решившись остановиться лишь перед непреодолимым препятствием.
Случай, казалось, благоприятствовал его отваге; расщелина расширилась, и он был теперь в высоком базальтовом коридоре, своды которого, видимо, поддерживались антрацитовыми колоннами. Им овладела бурная радость, и Тарг пустился бежать; все ему казалось теперь возможным.
Но камень так же полон тайн, как в древности зеленый лес. Внезапно коридор окончился. Тарг оказался пред мрачной стеной, от которой радиатик едва мог извлечь несколько отблесков… Тем не менее он продолжал исследовать стены. И на трех метрах высоты он открыл отверстие новой расщелины.
То была слегка извилистая и поднимавшаяся до сорока градусов от горизонта трещина достаточной ширины для прохода одного человека; но Тарг смотрел на нее с радостью, смешанной с разочарованием: она ободряла его химеричную надежду, потому что путь его, во всяком случае, не был прегражден окончательно, но с другой стороны она представлялась безнадежной, так как устремлялась вверх.
– Если она не начнет снижаться, то у меня больше нет шансов ни вернуться по ней на поверхность, ни опуститься под землю! – ворчал исследователь.
И он беззаботно и отчаянно махнул рукой, непроизвольно прибегнув к жесту, который был совершенно чужд ему, как и всем современным Таргу людям, но являлся повторением какого-то жеста предков. Хранитель пустился карабкаться по стене.
Она была почти отвесной и гладкой. Тарг имел при себе лесенку из минеральных волокон, с которой не расстаются авиаторы. Он вынул ее из своего мешка с инструментами. Она прослужила целому ряду поколений, но была так же гибка и надежна, как в первые дни после своего изготовления. Он развернул ее тонкий и легкий моток и, взяв его за середину, размахнулся. Тарг в совершенстве исполнял этот маневр. Крюки, которыми оканчивалась лестница, без труда зацепились за базальт. В несколько секунд исследователь добрался до трещины.
Он не мог сдержать восклицания недовольства. Трещина была достигнута, но поднималась довольно круто вверх. Его усилия оказались тщетными.
Но Тарг свернул свою лесенку и углубился в расщелину. Первые шаги были труднее всего. Двигаться приходилось по наклонной и скользкой почве. Затем дорога выровнялась; проход расширился настолько, что в нем могли идти в ряд несколько человек. К несчастью, уклон неизменно шел вверх. Тарг полагал, что находится метрах в пятнадцати над уровнем наружной равнины. Подземное путешествие оказалось таким образом подъемом в гору!..
Он преследовал свою цель, какова бы ни была ее цена, ощущал в себе тихую печаль и осуждал себя за безумную попытку. Но он сделает все для того, чтобы добиться открытия, которое превзойдет по своему значению все, что совершили за последние века люди! Неужели будет достаточно его химерического характера и более чем у прочих мятущейся души, чтобы преуспеть там, где потерпели неудачу общие усилия, опиравшиеся на изумительное оборудование? Не требует ли такая, как его, попытка полнейшего подчинения и терпения?
По рассеянности он и не заметил, что путь сделался положе и даже стал совсем горизонтальным. Внезапно Тарг с удивлением очнулся от своего забвения: в нескольких шагах от него галерея начала опускаться!
Она снижалась на протяжении более одного километра; она была широка, и посредине глубже, чем по краям; движение по ней вообще было удобно и лишь изредка прерывалось какой-нибудь каменной трещиной. Не было никакого сомнения, что в отдаленные времена здесь проложил себе путь поток воды.
Между тем обломки камня начали накапливаться, среди них были осколки глыбы новейшего
