вникал в суть разгоревшегося противостояния.
А причины конфликта были весьма серьезны.
По представлению Феофилакта было резко сокращено количество церквей, а вместо девяти епархий, на которые были поделены территории Имеретии, Гурии и Мингрелии, остались только три – по одной на каждую область.
До появления экзарха из России высшее грузинское духовенство по своему усмотрению распоряжалось церковными доходами. Феофилакт начал тотальную ревизию для определения размера этих доходов. Ревизия сопровождалась переписью церковного имущества.
Мы так подробно остановились на имеретинском эпизоде, потому что он с абсолютной ясностью демонстрирует подоплеку общей драмы, главным действующим лицом которой был Ермолов, – а именно взаимного непонимания противостоящих сторон и нежелание сильнейшей, российской, стороны вникнуть в систему представлений тех, кого она стремилась осчастливить.
Решительно не одобряя, как мы знаем, действий Феофилакта, Алексей Петрович тем не менее считал, что начатую реформу надо проводить до конца, чтобы не проявить пагубную в этом краю слабость. Ему принадлежит решение о высылке в Россию оппозиционных митрополитов.
Для Ермолова мятеж в Закавказье, в непосредственной близости от турецкой границы, где правил враждебный России ахалцыхский паша, был тревожным симптомом. Пространство измен и беспокойств стремительно расширялось. Кроме персидской проблемы, могла появиться и традиционная турецкая. Вкупе с продолжающимся сопротивлением горцев это создавало положение тревожное. Тем более что по его инициативе Россия только что обидела турок, отказав им в уже обещанных территориях.
И Алексей Петрович счел нужным написать подробнейший рапорт начальнику Главного штаба князю Волконскому, зная, что князь Петр Михайлович доложит государю его соображения.
“Марта 5 дня, имел я честь уведомлять Ваше Сиятельство о готовых возникнуть в Имеретии беспокойствах. Убийство в Гурии 44-го егерского полка командира, полковника Пузыревского 1-го, было сигналом, и вскоре за оным появились шайки бунтовщиков в Имеретии. Некоторые из военных постов наших были атакованы, движение транспортов сделалось небезопасно, и малые команды подверглись нападениям и не без потери. В некоторых местах произошли довольно горячие сшибки по роду местоположения весьма гористого и покрытого чрезвычайно густым лесом. Шайками бунтовщиков начальствуют князья Имеретийские, замеченные главнейшими орудиями возмущения в прошедшем году; и родственники удаленных в Россию митрополитов и прочих лиц. Словом, наклонности к неповиновению правительству, разврату и даже разбоям, принадлежат князьям и дворянству, из коих, за исключением небольшой части, все прочие не составляют класса, благороднейшими чувствами одушевленного, из всего населения Имеретии, Мингрелии и Гурии.
В Мингрелии также начались беспокойства, и шайка разбойников напала на транспорт, шедший из Редут-Кале; ею начальствовал служащий в лейб-гвардии Преображенском полку подпоручик князь Георгий Дадиан. Владетельный князь, оскорбленный сим подлым брата своего поступком, собрал свои войска, разбил его партию, и изменник бежал в Абхазские горы: я имею от владетельного князя уведомление, что изменник сей хотел даже убить и самого его.
В Гурии убийца полковника Пyзыpeвcкогo 1-го, Koйxосpо Гуриел, имеет довольно многочисленную шайку, но владетельный князь Гуриел, племянник убийцы, содействует нашим войскам. Убийце явно помогают смежные с Гуриею турецкие подданные и находились в действии против войск наших. Паша Ахалцыхский принимает к себе бунтовщиков князей Имеритийских, снабжает их в тайне свинцом и порохом, ко мне присылает чиновников с уверениями о искренней дружбе, вотще показываю я ему, что.поведение его далеко от правил благородного человека и унижает носимое им звание. Это не оскорбляет турецкого невежду. Столько же бесполезны жалобы правительству бессильному, не уважаемому. Без оскорбления его можно наказать виновных: вторжением в границы наши.
В Имеретии приказал я вступить одному баталиону Херсонского гренадерского и одному 7-го карабинерного полков, хотел ограничиться охранением безопасности военных путей, оставляя отдаленные места до глубокой осени, времени, удобного для наказания мятежников за гнусную измену, но должен был, по просьбе сохранивших верность и преданных жителей, оставить для защиты их в некоторых местах отряды, ибо мятежники понуждают их силою содействовать им, или иначе грозят разорением. Нельзя отказать защиты, или благонамеренные от боязни будут вовлечены в преступления. На сии отряды наиболее нападают бунтовщики, но в некоторых округах состоявшаяся милиция усердно служит с нашими войсками.
Должен предупредить Ваше Сиятельство, что беспокойства в областях, лежащих к Черному морю и Имеретии, могут продолжаться до глубокой осени; но прошу покорнейше доложить Его Императорскому Величеству, что ничего важного произойти не может, если турки не примут деятельного участия, и самая потеря не будет значительною. Я наблюдаю за прочими землями; ибо здесь измена в свойствах легкомысленного народа, и к ней сделана привычка. Строгий пример над гурийскми бунтовщиками нужен для внушения страха: им обуздаются прочие.
Как скоро позволят обстоятельства отлучиться из Имеретии, войска перейдут в Грузию.
Объяснив действия, должен донести Вашему Сятельству, что многие причины стеклись к возбуждению возмущения. Духовенство Имеретийское, по происхождению от знатнейших фамилий, имеющее обширные связи, при введении преобразования по Духовной части, оскорбляясь потерею прежних выгод, неохотно повиновалось распоряжениям Высочайшего утверждения удостоенных. Дворянству Имеретийскому сделано внушение, что власть духовная присвояет и самые частные имения, помещики коих одни: только доходы пожертвовали в пользу Церкви: Самые владетельные князья Мингрелии и Гурии усомнились в неприкосновенности своей собственности, и я не успокоил их, ссылаясь на утвержденные Высочайшею властию трактаты; обо и на их земли не менее распространялось новое преобразование, народ же в Имеретии взбунтовался. Находившийся в Кутаиси Екзарх, выехав поспешно из Имеретии, не имел времени уничтожить сделанное народу вредное внушение; разосланные от него по округам для описания церковных имений чиновники еще менее были в состоянии то сделать, и ни малейшей доверенности не внушала к себе, и самих их спасать надлежало. По выезде Екзарха и свиты его начали рассеиваться толпы мятежников, утихли беспокойства без употребления силы. Впоследствии надобно было удалить из Имеретии противившихся высочайшей власти митрополитов и некоторых участвовавших в смятении князей. Сего нельзя уже было не сделать, ибо снисхождение в глазах грубого народа не могло не уронить власти. В народе же, как и предуведомлял я Ваше Сиятельство рапортом Марта от 5 дня, под №…, возгорелся бунт.
Я употребляю возможное старание, и не могу сказать, что успеваю ослабить общее между Имеретинами мнение, что Церковь ищет обогатиться присвоением частной собственности, и не легко между необразованными людьми здешнего края искоренить мысль, что войска и свою и гражданскую кровь льют для умножения церковного дохода.
Об Имеретии, как стране мало еще известной Правительству, и описав свойства дворянства с невыгодной стороны, должен, однако же, сказать, что последний в оной бунт был в 1810.году, когда царь, содержащийся в Тифлисе под стражею, бежал в Турцию, и он был причиною возмущения народа, но с того времени Правительство не испытало неверности со стороны Имеретийского народа.
28 Мая 1820 г.
г. Тифлис”.
Ермолов, как видим, не только подробно информировал верховную власть о происшедшем, в очередной раз дал понять, что не только в горах, но и за Кавказским хребтом лежат земли, “мало известные правительству”, то есть, обозначив пределы компетенции Петербурга, не только отчитался в энергичных мерах по пресечению мятежа, но и сделал все, чтобы скомпрометировать Феофилакта.
Подавление мятежа поручил он начальнику штаба корпуса генералу Вельяминову.
Алексей Александрович Вельяминов, глубоко образованный европеец, знаток французской литературы и поклонник энциклопедистов, возивший с собой в экспедиции небольшую библиотеку, талантливый и хладнокровный военачальник, был при этом человеком спокойной жестокости.
Чтобы у Алексея Александровича, не просто соратника, но и друга Ермолова, не было сомнений в широте его полномочий, Алексей Петрович снабдил его инструкцией: “Употребив в прошедшем году все
