– Женщины – страшные существа…
Ведь что будет, если эта Сюка, которая сейчас так изогнулась, принимая его ласки, возьмет да и воспримет его семя и родит сына? Да при том сам Ёсинобу станет сёгуном? Тогда этот сын станет наследником правителя, а Сюка, как сейчас О-Мицу (или, точнее, госпожа Хондзюин), возвысится до того, что сможет влиять на государственные дела!
– Действительно глупо! – спустя некоторое время снова произнес Ёсинобу.
– Господин, Вы это о нас? – Сюка, несмотря на то, что была на два года старше Ёсинобу, никак не могла уследить за прихотливыми изломами мысли юноши. Ёсинобу размышлял уже о другой, трагикомической ситуации: два ничтожных человека, мать и сын, О-Мицу и Иэсада, держат в своих руках все нити власти в японском государстве. И именно сейчас, когда стране грозит беспредельная опасность, когда вот-вот придется отражать агрессию варваров – никто ничего с ними сделать не может.
– А может быть, мне взяться? – подумал Ёсинобу. – Нет уж, увольте!
Записные патриоты всех рангов не случайно так жаждали видеть Ёсинобу сёгунским наследником: используя права Ёсинобу, они могли бы получить реальную власть в стране. Однако сам Ёсинобу этого не хотел. Не по годам развитый юноша в этом вопросе вел себя как умудренный старец, поступая по китайской пословице «держись в тени – и спасешься»…
И здесь в нашем рассказе появляется еще одно действующее лицо.
– Нужно пойти на любые жертвы, но добиться того, чтобы Хитоцубаси Ёсинобу стал сёгуном! Другого пути спасти страну нет! Если этого не сделать – Япония будет раздавлена! – с жаром повторял этот человек. Он начал объединять сторонников Ёсинобу (которые только и ждали такого призыва), собирал деньги и, в конце концов, с головой ушел в новое движение. Естественно, сам Ёсинобу не только не просил его об этом, но и вообще едва знал этого человека. Имя его было Мацудайра Ёсинага, но чаще всего его называли просто «правитель Этидзэн». Позднее, в годы Ансэй[37], когда среди сторонников Ёсинобу прокатились повальные аресты, он также был заключен под домашний арест, во время которого принял имя «Сюнгаку» – «Весенняя вершина»[38]. Под этим именем он и вошел в японскую историю.
Сюнгаку – Мацудайра Ёсинага – возглавлял клан Фукуи в провинции Этидзэн и имел доход в 320 тысяч коку риса в год. Выходец из самурайского дома Таясу, Ёсинага в возрасте восемнадцати лет вошел в качестве приемного сына в дом Мацудайра и стал в нем наследником. Обычно даймё, которые получили свой титул в результате усыновления, были сильнее и активнее наследственных феодалов. И таких активных деятелей за последние триста лет в Японии появлялось немало. Сюнгаку еще до прихода Перри начал в своем клане реформы по западному образцу. В частности, он попытался перевести экономику клана, которая целиком зависела от урожая риса и других зерновых, в другое, производственное русло. Даймё проявил себя также как талантливый и прогрессивно мыслящий администратор. Так, при Сюнгаку всем жителям его клана были сделаны прививки против натуральной оспы, в результате чего смертность от этой болезни заметно сократилась.
По характеру и манерам он походил не на грозного феодала, а скорее на замкнутого школяра или на еще пылающего идеализмом студента, который только-только начал изучать политические науки.
Однако в идеологии, при всей своей образованности, Сюнгаку придерживался взглядов школы Мито, был постоянно озабочен возможностью агрессии иностранных государств против Японии и выступал за полное «изгнание варваров» (правда, впоследствии его взгляды заметно изменились).
Вот такой человек однажды поздней ночью тайно, в женском паланкине, прибыл к дому Ёсинобу. Когда паланкин миновал ворота усадьбы, из него донеслось:
– Хочу встретиться с Его Превосходительством господином гёбукё! – Один даймё без предупреждения наносил визит другому – это было беспрецедентное событие!
– Я же приехал тайно, какие тут могут быть формальности! – с порога крикнул Сюнгаку растерявшимся самураям дома Хитоцубаси, которые не знали, как встречать неожиданного гостя.
– Я из Этидзэн. Мы с Вами как-то виделись во дворце, у отхожего места, помните? – быстро, без предисловий, заговорил Сюнгаку, поминутно требуя подтверждения своим словам и заливаясь тонким смехом, словно женщина.
«Так вот он каков, владетель Этидзэн», – размышлял Ёсинобу, разглядывая гостя. Сюнгаку не был обычным даймё: он носил титул «глава благородного семейства». «Благородные семейства» шли в токугавском табеле о рангах сразу после «трех знатных домов» (Кисю, Мито, Овари) и «трех благородных домов» (Хитоцубаси, Таясу, Симидзу).
– Наверное, Вы уже слышали о том, что я хочу, чтобы Вы стали наследником сёгунского дома и всюду ношусь с этим планом. Но ведь я Вашу милость совсем не знаю, вот и прибыл тайно повидаться, – торопливо продолжал Сюнгаку. Потом он повел речь об опасности, которая угрожает Японии:
– Бороться с ней можно только с помощью старой идеи: «Почитать императора, изгонять варваров». У борьбы три фронта: военные приготовления, создание новых вооружений по заморским образцам и единение духа всей нации. Но даже если поставленных целей удастся достичь, остается еще одно препятствие: сёгун. Должен найтись такой герой, который мог бы заменить сёгуна в переговорах с императорским двором, объединить самурайские кланы и изгнать варваров. И этот герой – не кто иной, как Вы, Ваша милость. Именно уповая на Вас, я начал движение за спасение Отчизны нашей. Если Ваша милость станет сёгунским наследником, то все эти планы можно будет легко осуществить, – развивал свою мысль Сюнгаку… Он целиком посвятил себя новому движению, привлекая к нему самые разные силы: членов правительственного кабинета, женщин из сёгунского замка, умудренных жизнью глав отдельных самурайских кланов… – А некоторым министрам и женщинам сёгуна пришлось даже дать взятки, – уверял даймё. – Однако я до сих пор не имел возможности засвидетельствовать то искреннее уважение, которое питаю к Вашей милости, – заключил он.
– Я Вам глубоко признателен, – только и проговорил Ёсинобу. Казалось, он не был силен в приветствиях.
Проговорив битых два часа, Сюнгаку вдруг спешно собрался и уехал домой. Он остался очень доволен разговором; Ёсинобу оказался даже умнее, чем о том твердила молва. Хозяин же дома остался в тягостных раздумьях:
«Что бы все это значило? – задумчиво размышлял Ёсинобу. Для него эта встреча оказалась совершенно неожиданной. – Конечно, замечательно, что во мне видят будущего сёгуна, но ведь я сам решительно против этого!»
