– Да, – снова кивнул Ёсинобу, – наверное, сейчас нет иного способа спасти дом Токугава, да и всю Японию. Только выборы!
– А если… – подался вперед Сюнгаку, – если этот совет Вас изберет, Вы что, тоже будете отказываться?
– Нет, почему же? – На лице Ёсинобу мелькнула едва заметная улыбка. – В конце концов, я ведь тоже иногда следую голосу разума… В этом случае – с удовольствием соглашусь!
– Ну, тогда я спокоен, – облегченно вздохнул Сюнгаку и перешел к следующему вопросу: о наследнике дома Токугава.
Он слышал, что Ёсинобу озадачил советника бакуфу Итакура Кацукиё загадочной теорией о том, что «наследник дома Токугава не обязан наследовать должность сёгуна». По этой теории получалось, что должность главы дома Токугава – сугубо частное дело этого дома, тогда как сёгунат Токугава – это нечто иное, понятие более широкое, связанное со взаимодействием между разными кланами. Конечно, установленные в каждой самурайской семье порядки должны сохраняться, но это – личное дело той или иной фамилии. Исполнение же обязанностей сёгуна – дело общественное. Иными словами, быть главой дома Токугава и быть главой сообщества кланов – это две совершенно разные вещи.
С точки зрения Сюнгаку, да и вообще с общепринятой точки зрения, это была какая-то очень странная теория. Глава дома Токугава и сёгун всегда были единым целым, и со времен Токугава Иэясу не было в стране человека, который думал бы иначе. Однако Сюнгаку почему-то не имел ни малейшего желания обсуждать эту теорию с ее автором, одним из сильнейших полемистов Японии. Он просто хотел донести до него свою точку зрения.
– Значит, Ваше превосходительство будет наследовать пост главы дома Токугава и никогда не откажется от этой мысли?
– Да, ибо отказаться от этого – значит выказать полное неуважение к моим предкам. А я этого допустить не могу. Так что дом Токугава наследовать буду…
– Заведомо?
– Заведомо! – уверил Ёсинобу.
Не успел он произнести это слово, как Сюнгаку изо всех сил закивал головой и со словами «Как я рад! Как я рад! Поспешу поделиться своей радостью!» вскочил и выбежал в другую комнату, где его ожидал не только Итакура Кацукиё, но и Генерал-губернатор Киото Мацудайра Катамори, который в большом беспокойстве прибыл к Ёсинобу, забыв о своей болезни. Был здесь и младший брат Катамори, командующий киотосским гарнизоном Мацудайра Садааки.
Сюнгаку быстро пересказал собравшимся свой разговор. Все переглянулись и облегченно вздохнули. Несмотря на то, что аргументы Ёсинобу во многом оставались непонятными, было ясно одно: окончательно от поста сёгуна он не отказывается. По крайней мере, именно таково было общее мнение присутствующих.
– А, может быть,.. – пробормотал простоватый Мацудайра Катамори, – может быть, господин Сюнгаку прав, и он действительно этот… как его… «шуруп»?
Глава XIII
Итак, Ёсинобу обещал стать главой дома Токугава – но и только.
Положение запутывалось. Со дня смерти Иэмоти прошло уже семь дней. Ёсинобу не был сёгуном и потому возглавить дом Токугава не мог. Точнее, формально мог, но прецедентов тому не было. К тому же он все еще находился в Киото, и не было никакой возможности провести соответствующую церемонию, каковая по правилам могла проходить только в сёгунском замке в Эдо. А в силу сложившихся обстоятельств церемонию нужно было проводить в усеченном виде…
Измученный всеми этими сложностями, Итакура Кацукиё, самый крупный из оставшихся у власти чиновников бакуфу, обратился за советом к Ёсинобу. Тот, как ни в чем ни бывало, разъяснил, как нужно поступать в каждом из этих случаев, причем таким тоном, словно он уже сотню лет занимается подобными делами.
Обрадованный Итакура поступил строго согласно рекомендациям Ёсинобу. Во-первых, он от имени «занемогшего» сёгуна Иэмоти направил прошение на имя императора, в котором говорилось: «Я, Иэмоти, с начала лета сего года подвержен тяжкому недугу, который дошел уже до такой стадии, что я с трудом выполняю обязанности сёгуна. В случае дальнейшего ухудшения моего состояния хотел бы видеть Ёсинобу главой дома Токугава». От командующего киотосским гарнизоном Мацудайра Садааки при посредничестве Асукаи Масанори, который при дворе занимался петициями представителей воинского сословия на высочайшее имя, документ был направлен на рассмотрение императору, после чего немедля вышел августейший указ – вот и все формальности!
Таким образом, Ёсинобу по-прежнему имел ранг Среднего советника, а сёгуном все еще оставался покойный Токугава Иэмоти.
Августейший указ о наследовании вышел 29 числа (7 сентября 1866 года). Для доведения его до сведения Ёсинобу советник Итакура и сопровождавший его Мацудайра Садааки прибыли прямо в особняк клана Вакаса, что лишний раз свидетельствовало об упрощенном характере процедуры.
Ёсинобу слушал Итакура, сидя на возвышении в формально-вежливой позе. Уже отзвучали последние слова указа, но он продолжал хранить молчание. Скоро оно стало настолько тягостным, что Итакура даже на некоторое время поднял взгляд на Ёсинобу: «Может быть, что-то не так?» Ему показалось, что его окружает оболочка из какого-то другого, более плотного воздуха. Ёсинобу продолжал молчать.
– Да скажите же что-нибудь! – зашептал Итакура новому главе дома Токугава сначала тихо, не поднимая головы, а потом почти открыто, обратив к нему искаженное страхом и непониманием лицо.
Но Ёсинобу по-прежнему молчал, отрешенно глядя поверх головы Итакура на перегородку, расписанную листьями бамбука. Он сам от себя такого не ожидал и время от времени пытался заговорить, но горло перехватывало, а голосовые связки отказывались ему повиноваться.
Почему он так волнуется? Потому что, хотя и не стал сёгуном, но удостоился чести продолжить династию великих предков, стал пятнадцатым главой дома Токугава. Он знал, что сейчас за ним незримо стоят несколько столетий истории дома, традиции дома, имя дома, но никак не ожидал, что этот груз будет давить на него с такой огромной силой. Это не была темная, мрачная масса, чего можно было ожидать по логике вещей. Напротив, вопреки ожиданиям, душа Ёсинобу наполнилась ликованием, окрашенным в яркие и светлые тона, и у него в буквальном смысле слова захватило дух. Впрочем, даже если бы он сейчас напрягся
