Почему эта идеология не может быть идеологией некоего евразийского российского национализма, а будет выступать именно в качестве идеологии революционного русского национализма?
Потому что русское общественно-государственническое самосознание, русская общественно- государственническая культура на сотни лет опережают в своём социологизирующем этику корпоративного труда развитии прочие культуры народов и народностей России. В силу этого обстоятельства, только русские, – не все, а самые здоровые, самые социально развитые, прогрессивно авангардные слои среди русских, – созрели до самых передовых, конкурентоспособных социально-корпоративных производственных отношений, до прибыльной эксплуатации самых передовых производительных сил, самого современного промышленного производства. А никакое иное производство при осуществившейся в последние годы интеграции России в мировую экономику не может стать рентабельным и конкурентоспособно-прибыльным в сравнении с зарубежным. То есть никакое иное производство, кроме самого передового и высокопроизводительного, не обеспечит материальное и моральное благополучие большинству занятых в нём, не породит хозяйственную предприимчивость самых образованных русских горожан и селян.
Задачу такого тяжелейшего дела по революционному переустройству хозяйственных, юридических, политических отношений, смене правящего класса государства в силах решать только и только политическая организация, вооружённая самой передовой националистической идеологией, рассчитанной на широчайшее участие лучшей молодёжи и революционно дисциплинирующей её своими великими целями. Никакая иная политическая организация не сможет стать прогрессивной, но наоборот, обязательно окажется реакционной, отвлекающей от подлинного пути выхода из общегосударственного кризиса, а потому неизбежно обречённой на политический провал.
Как с позорным треском провалился не понимавший этого генерал Лебедь, так же провалится и генерал Рохлин. Они подобны певцам однодневных шлягеров. Их время проходит, едва наступив. Они не способны понять, что метла Национальной революции уже независимо от чьей-либо субъективной воли делает исторический замах, чтобы к началу следующего тысячелетия вымести прочь нынешнее поколение официозных политиков и дать дорогу новому поколению, молодому поколению политиков, готовому к осуществлению
О ПРЕЗИДЕНТЕ ЕЛЬЦИНЕ
Ельцин часто говорит о том, что любит умных людей и стремится окружать себя ими. Однако оценка ума – занятие крайне субъективное и связанные с ней выводы относительны, зависят от умственных способностей оценивающего.
Приведём пример.
Ещё сотню лет назад для подавляющего большинства населения России, бывшего неграмотным, писарь представлялся чрезвычайно умным человеком. Умным именно потому, что, обращаясь к нему за помощью написать личное письмо или обращение к местному чиновнику, эта безграмотная масса людей имела возможность оценивать его способность выразить их жизненно важную нужду. Одна лишь способность писать казалась им изумительной.
Но могла ли эта масса безграмотных людей оценить ум писателя, учёного, философа, выдающегося государственного деятеля?
Нет. Потому что умственные способности таких людей выходили за рамки знаний и представлений подавляющего большинства населения страны.
Разумеется, этот пример очень обобщающий. Однако он передаёт суть вопроса.
Когда кто-то говорит о чужом уме, надо обязательно сделать для себя вывод:
Опираясь на такую прочную исходную позицию, можно делать заключение, что верхний потолок возможностей нынешнего Президента России оценивать чужой ум достаточно низок. Нельзя же не видеть, что его окружение из бывших либеральных демократов, которых он восхваляет за ум, в действительности, интеллектуально бесплодно, несамостоятельно, не представляет интереса ни для одного творческого и думающего политолога, политэкономиста, историка, художника, – то есть они интеллектуально блеклы и неинтересны лучшим представителям среднего слоя образованных горожан. А как раз этот средний слой образованных горожан всего через десять-двадцать лет будет определять общественное сознание и общественное мнение России.
Даже сейчас, с уже имеющимся опытом политической культуры, который набрало зарождающееся русское городское общественное сознание, нельзя не удивляться мыслительной пустоте, отсутствию сколько-нибудь малого проявления аналитических способностей у таких главных идеологов российского либерализма, как Г.Попов и прочих, о которых страна уже совсем забыла, отринув их в небытие. А ведь эти люди были учителями и ближайшим окружением Президента и не только его. Поэтому оценки людей и событий Ельциным и всеми первыми деятелями нынешней официозной политики уже следующему поколению будут представляться наивными, если не смешными, а вернее всего скучными и не вызывающими никакого любопытства.
Кто сейчас, кроме профессиональных историков, помнит фамилии первых политических деятелей во Франции времён Директории, в дофашистской Италии, в Веймарской Германии? Кто помнит американского Президента, предшественника А.Линкольна? Они забыты подавляющим большинством населения даже собственных стран. Точно так же вскоре забудут и главных деятелей имеющего место быть режима диктатуры коммерческого космополитизма в России, потому что они вопиюще бездарны и интеллектуально бесплодны.
В годы Перестройки на поверхность политики выплыли 'разрушители' прежней системы коммунистической государственной власти и достигнутых при ней социальных отношений, на которых она, эта система власти держалась, – говоря проще, самые асоциальные элементы. Президент нынешней России не мог ни быть одним из самых ярких представителей таких асоциальных типов, иначе он не стал бы их лидером.
Парадокс или шутка природы, но разрушение коммунистической системы государственных отношений, которая полностью исчерпала исторические возможности
Ни один сколько-нибудь затронутый социальной культурой человек просто не в силах был бы разрушать
