— Разве это не одно и тоже?
— Хе-хе…
Ротербанд надул щеки, просунул голову в окошечко в двери и сипло крикнул:
— К приему пищи готовсь!
Глава № 3
1
Лахмос втянул в рот щеку Бублика и старательно ее пожевал. К ним подошел Жмых и сказал, что Лахмос редкого ума человек. Лахмос выплюнул щеку Бублика, сказал Жмыху: “Да?”, отстранил Бублика, положил свою ладонь на талию Жмыха и увел его в левый угол камеры для более подробного развития темы.
2
Карасик облизал ложку и стал водить ее по узкой спине Тироля. Когда ложка Карасика запрыгала по не избежавшим сколиоза позвонкам Тироля, Карасик нежно запустил пятерню в спутанные волосы Тироля и шепотом спросил:
— Тироль, а тебе что больше нравится: сладкий компот или кисленький кисель?
— Не знаю, Карасик.
— Какой у тебя красивый позвоночник, Тироль.
— Угу.
— Только вот ты какой-то вялый.
— Не приставай ко мне, Карасик, — я в состоянии несчастной любви.
3
Прокл тяжело дышал, бурно потел и хрипло кричал Гальюну:
— Гальюн! Сильнее царапай мне спину!
Гальюн измождено продирал свои слабые пальчики сквозь заросли рыжих волос на спине Прокла и тихо ныл:
— Я не могу сильнее — я устал.
— Гальюн! Давай сильнее царапай!
— Я не могу.
— Давай, Гальюн, давай!
Гальюн схватил зубами пучок волос на спине Прокла и сильно дернул.
— Молодец, Гальюн! Вот так давай!
Гальюн схватил зубами другой пучок и тоже дернул, но не рассчитал силы и с корнем выдрал соленый, рыжий кустик Прокла. Прокл взревел и замотал головой:
— Гальюн! — ты чудо! Ты немного звереешь, но это даже хорошо — ты молодец! Но все же, Гальюн, чуть легче, ладно?
4
Спица сел на корточки и провел языком по еще незажившим, неравномерно вздутым синим губам:
— Ну что, Мальчик, как настроение?
— Да, наверно, такое же, как твое здоровье.
— Правила знаешь, Мальчик?
— Конечно: во время приема пищи не вставать, на вопросы служебного персонала отвечать четко и абсолютно правдиво, не…
— Молодец, Мальчик. А как на счет того правила, что в случае гибели одного из двух конкурентов на общее место, победивший получает не только место, но, если захочет, и товарища конкурента?
— Нет таких правил.
— Как же нет, Мальчик? Спроси у Мосла — он все знает.
Мосол, услышав свое имя, тут же закряхтел, заскрипел и выполз из-под нар.
— Эй, Мосол!
— Да слышу, слышу! Что тебе сказать, Спица, — вроде бы есть такой обычай, но ведь Мальчик не был товарищем Шрама в полном смысле этого слова, поэтому тебе и требовать особо нечего.
— Мосол, чего мне требовать, а чего не требовать я решу сам. Тебя спросили — ты ответил, теперь можешь лезть обратно на свою лежанку.
— Спица, меня нельзя включать и выключать — я всегда говорю все, нравится это каким-то Спицам или не нравится!
— Можно, Мосол, можно, — сказал Спица и, взявшись руками за край нар, уперся ногами в туго обтянутые кожей кости Мосла, и затолкал его опять под нары.
— Как ты ловко его переубедил.
— Готовься, Мальчик, — скоро я буду в полной норме и тебе от меня никак не отвертеться.
— Нетерпение, с которым я буду ждать полноту твоей нормы, не передать простой лексикой нашей камеры, Спица.
— Ну-ну, твой язычок нам тоже пригодится.
5
В камере стало тесно. В камеру зашел охранник Гендевит и все стражники, включая обрюзгшего, в вечных капельках пота, сопящего Дрона. Гендевит смущенно потупился и шепотом попросил Ноля, чтобы тот не очень громко приказал находящимся в камере людям построиться. Ноль с удовольствием рявкнул во всю свою возможную силу:
— Стройся!
Гендевит вздрогнул, Лымарь с Закиром тихонько захихикали, Кирпич плюнул на недавно пришитую к рукаву четырнадцатую серебряную пуговицу и в сотый раз потер ее о штанину, Ноль пожирал Гендевита выпученными глазами и как бы предлагал ему похвалить себя за точно исполненное поручение, а Мальчик спросил Мосла:
— Что нас ожидает, Мосол?
— Что-что — общественные работы.
— Общественные работы — это когда слабые таскают тяжести, а сильные сдувают пыль с плоских
