— А ты думала, что я представлю тебя к награде и похлопаю по плечу? — Он бросил взгляд на ее спину и крепкие ягодицы, на длинные ноги в поношенных джинсах и на шелковистые локоны, рассыпавшиеся по плечам.
Запах ее шампуня напомнил ему занятия в математическом классе пятнадцать лет назад, то, как он старался сосредоточиться на уравнениях, а ее волосы, касавшиеся спинки стула, дразнили его воображение. Да, это она. Джед продолжал незаметно разглядывать ее, пока они чинили забор в напряженном, неловком молчании. Они пилили, забивали, отмеряли, периодически обмениваясь короткими фразами:
— Дай мне тот колышек.
— Подай молоток.
— Есть еще проволока?
Забив последний гвоздь, Джед поднялся на ноги и вытер со лба пот белым носовым платком с монограммой.
— А что ты будешь делать, когда истечет срок аренды? — спросил он.
Тэлли выпрямилась.
— Я думала, что смогу продлить договор. Я всегда так делала, я имею в виду… Почему ты спрашиваешь?
— Я собираюсь продать ранчо.
— Что?! Почему?
— Мне нужны деньги.
— А как же я?
— Тебе придется уехать.
— Но я не хочу.
— Тогда купи у меня ранчо.
Тэлли закусила губу, чтобы сдержать слезы, изо всех сил стараясь не подавать виду, что очень расстроена.
— Сколько ты за него хочешь?
У нее есть сила воли, и он должен признать это.
— Больше, чем ты можешь себе позволить. А теперь, когда увидел, в каком состоянии оказалось ранчо, не знаю, что и делать.
— Сколько? — снова повторила она.
— Для тебя два с половиной миллиона наличными.
Она изумленно вздохнула:
— Почему?
— Почему? — Он широко улыбнулся. — Потому что ты мне нравишься.
Она покраснела от смущения, и ее румянец напомнил ему закат в Неваде.
Тэлли заметила его взгляд и поспешно застегнула две верхние пуговицы на рубашке.
— Нет, мне интересно, почему ты продаешь ранчо.
— Я уже сказал, мне нужны деньги, — ответил он, встречаясь с ней взглядом.
— А я думала, что ты достаточно богат.
— Здесь все не так просто. Мне нужны деньги, чтобы заработать еще больше, и все мои капиталы связаны между собой. Я рассчитываю на ранчо.
Он действительно рассчитывал на него, это был вопрос жизни и смерти. Но теперь, когда он увидел, в каком состоянии оказалось ранчо, волна разочарования захлестнула его. Да, он не занимался ранчо, почти забыл о его существовании, но почему она не сообщила ему, что здесь все разваливается?
— Предположим, ты не могла связаться со мной, — продолжил он. — Но почему ты не рассказала моей матери?
— Я сообщила ей, но она ответила, что это твое ранчо, и дала мне твой адрес в Интернете. Но ты, по-видимому, так и не получил моего сообщения.
Он покачал головой, взглянув на старый, разваливающийся дом, окруженный деревьями. Даже виноградные плети не могли скрыть облупленную краску на стенах. Он бросил взгляд на прогнувшуюся крышу и сжал зубы, чтобы подавить внезапно нахлынувшую горечь разочарования. Все его надежды рухнули. Возможно, она и пыталась что-то сделать, он сам виноват, что постоянно отсутствовал и не обращал внимания на почту. Он должен был продать это ранчо еще несколько лет назад.
Но Джед не торопил события до тех пор, пока ему не понадобились деньги. И как раз сейчас они ему очень нужны! Его партнер на маленькой авиалинии, занимавшейся сезонными перелетами, вынужден был продать свою долю, и Джед хотел выкупить ее. Тогда он сможет полностью взять в свои руки управление авиалинией и изменить маршруты полетов. Самолеты будут летать туда, где не ходят автобусы и где люди изолированы от внешнего мира. Он заключит почтовый контракт. Джеду не терпелось поскорее приступить к делу и воплотить в жизнь свои замыслы. Белая лошадь перегнулась через забор и с любопытством обнюхала его. Джед рассеянно почесал ей шею.
— Маршалл Томпсон по-прежнему президент банка? — внезапно спросил он, увидев луч надежды.
Тэлли наблюдала за Цыганкой, которая ласково и одобрительно смотрела на Джеда, поводя ушами. Что случилось с лошадью? Разве она не знает, что Джед — городской плейбой? Похоже, он не утратил своего обаяния и способен очаровать даже лошадь. То, что он не любит лошадей, совсем не бросается в глаза.
— Нет, теперь президентом стал Дуайт. Помнишь Дуайта, он такой маленький, коренастый, в очках. Он тоже учился в нашем классе.
— Да, точно. Правда, у нас был отличный класс? Столько выдающихся людей!
— Странно, что ты не забыл.
— Я помню и еще кое-что, например выпускной бал.
— На который ты опоздал.
— И еще я помню тебя. Ты сказала, что мечтаешь иметь свою лошадь.
— Я и сейчас об этом мечтаю. Если бы у меня были деньги…
Джед огляделся вокруг. Ему хотелось бы увидеть выкрашенную в белый цвет конюшню и кадки с яркими цветами, как бывало раньше. Но, несмотря ни на что, ранчо содержалось в чистоте, а к лошадям относились с любовью и заботой. Ни у нее, ни у него не было денег, но, возможно, они смогли бы объединиться?
— Ты не против, чтобы вместе со мной навестить нашего старого приятеля Дуайта? — предложил Джед, когда они возвращались к дому.
— Вместе с тобой? — Тэлли остановилась, и ее серые глаза округлились от удивления. — Зачем?
— Я собираюсь попросить ссуду в банке. Тогда можно начать восстановление ранчо, а тебя я попросил бы стать моим менеджером. Когда наши дела пойдут на лад…
— …ты продашь его за два с половиной миллиона.
— Что тебя так беспокоит? — спросил он. — Это будет стоить нашего труда.
— Ты когда-нибудь думаешь о чем-нибудь, кроме денег?
В тот момент Джед как раз думал о том, чтобы найти в ежегоднике ее фотографию и посмотреть, какой она была раньше. Тэлли сильно изменилась, и он вернулся бы гораздо быстрее, если бы знал, в какую красавицу она превратилась. Ее широко расставленные глаза, мягкие губы, полная грудь притягивали его, вызывая желание увидеть и узнать больше. Где она была все эти годы, кроме его ранчо?
— Деньги нужны всем, — сказал он, поддерживая ее за локоть, когда они шли к его спортивной машине, стоявшей под деревьями. — Они нужны и тебе, и мне.
— Да, но…
— Банк сегодня работает?
— Сегодня суббота. И вообще я только что вернулась из города. Днем у меня уроки, надо починить технику…
— Не забудь про метод внутренней дрессировки, — напомнил он. — Ты должна уделять ему большую часть своего рабочего дня.
