скидывать одежду, чтобы пойти в душ. Она торопливо отвернулась и вышла на балкон.
Услышав, что он вернулся в комнату, она не обернулась, не желая видеть, как он будет одеваться. Но что делать ночью? Ее охватила паника.
Данте застегивал рубашку и глядел на напряженно выпрямленную спину Алисы. Воспоминание о шраме пробудило в нем неожиданное стремление оберегать ее. На секунду. Он отмел этот порыв в сторону. У такой, как она, вполне могла быть заранее состряпана душещипательная история.
Она надела кремовое шелковое платье, туго облегающее изящную фигуру. В нем вдруг пробудилось желание. Плюнуть на одевание и уступить природе, распустить ее волосы из сложной прически, потянуть вниз молнию… Сердце на минуту замерло. Нет, нельзя. Будет время потом.
Алиса спиной чувствовала взгляд Данте. Она упорно не оборачивалась, боясь посмотреть ему в лицо. Чары разрушил его резкий голос:
— Я готов, пойдем.
Повернувшись, она взяла шаль. Его глаза ощупывали ее тело, отчего оно с неприятной предсказуемостью воспламенялось.
— Хорошо я выгляжу?
— Сойдет.
Двусмысленный комплимент, если вообще это можно считать комплиментом.
Они дошли до двери, и Данте уже собирался пропустить ее вперед, как вдруг остановился и подчеркнуло внимательно уставился на ее ноги. Она посмотрела вниз и увидела, что забыла надеть туфли. От него у нее голова шла кругом.
— Извини… — отчаянно покраснев, она бросилась исправлять упущение. Вот они — каблуки высоченные. И неудобные — жуть. Данте смотрел, затаив дыхание. Женщина, надевающая туфли, выставляет напоказ все, что предназначено привлекать мужчин. Грудь и попку. Никогда он не замечал, насколько этот процесс эротичен.
Она подошла к нему, и он прикрыл уже открытую было дверь.
— Что?.. Мы опоздаем.
Данте притянул ее к себе, каблуки добавляли ей роста. Наклонившись, захватив ладонью затылок, он поцеловал ее. Алиса положила руку ему на кисть, чувствуя пульс. Его рот овладевал ее ртом, возвращая воспоминания о страсти прошлой ночи. Она застонала — наполовину от отчаяния, наполовину от рождающегося желания. Увы, твердые как железо намерения исчезали всякий раз, когда дело касалось этого человека.
— Данте… я не буду больше с тобой спать. Это не было частью сделки. Пожалуйста.
Данте поднял голову, глаза его сверкали.
— Условия сделки изменились. Ты здесь моя партнерша во всех смыслах слова. Почему ты хочешь лишить себя этого? — Он положил руку ей на грудь, где бешено билось сердце. — Это просто секс, милая, — замечательный секс. Нам не обязательно нравиться друг другу… или уважать друг друга.
Алиса внутренне содрогнулась от его цинизма. Рауль Карро хотя бы приукрашал свои похотливые желания обещаниями любви. Данте себя этим не затруднял. Ей бы благодарить его за честность, но она твердо решила не дать ему возможности пользоваться ее телом.
Сжав губы, она открыла дверь и вышла в коридор. Он последовал за ней, тупо глядя в удаляющуюся спину. На кончике языка вертелись объяснения по поводу прошлой ночи, когда он забыл предохраняться. Но заговорить он не решился. Не решился сказать, что она возбудила его настолько, что мысли о защите вылетели у него из головы. Она ведь не задумается использовать его признание против него самого.
В этот же день приехали несколько жен и детей, все они явились к ужину. Теперь вокруг крутилось слишком много людей. Куда там до уютной, интимной обстановки на озере Комо.
Неожиданно Алиса поймала на себе взгляд Серены. Она инстинктивно сжала руку своего спутника. Данте глянул сверху вниз.
— Что такое?
Она покачала головой.
— Ничего… ничего.
Сам по себе ужин оказался несколько беспорядочным, но весьма приятным. Пришла Патрисия, присела рядом с ней выпить кофе, пока люди выбирались из-за стола.
— Да, моя дорогая, какая разница с прошлой неделей, не находите?
Алиса улыбнулась, кивнула. Часть толпы хлынула в бар, находящийся у них за спиной. Приглушенный свет и мягкая музыка джаза действовали расслабляюще.
— Извините мое праздное любопытство, но как вы познакомились с Данте? — добрые и умные глаза Патрисии пытливо смотрели на Алису.
Алиса ощутила себя обманщицей. Она постаралась ответить по возможности уклончиво:
— Не так, как обычно знакомятся.
— С таким, как Данте, это не удивительно. Он ведь человек нестандартный, верно?
Алиса нашла глазами предмет их разговора. Гордый и величавый, Данте блистал, окруженный группой внимательных слушателей. Нет, обыкновенным его не назовешь. Упорный и жесткий, а когда целует ее… Ее сердце так сжалось, что пришлось прикрыть глаза. Собравшись, она взглянула на Патрисию.
— Верно.
— Я хотела вам кое-что сказать, Алиса. Уверена, Дерек не стал бы возражать.
Алиса обрадовалась, что тема их отношений с Данте больше обсуждаться не будет.
— Если б не это слияние, компания Дерека, возможно, перестала бы существовать.
— Что вы имеете в виду? — нахмурилась Алиса.
— Я имею в виду, что он едва не обанкротился. Компания сильно пострадала за последние годы, а он слишком горд, чтобы принять помощь…
В глазах Патрисии Алиса заметила мерцание слез.
— Много лет назад Дерек помог Данте, обеспечив ему первый большой контракт, потому что сам был слишком занят, чтобы им заняться. И Данте не забыл. Дерек не вносит и половины того, что вкладывают Данте и Бушенон, но Данте закрыл на это глаза. Покрыл дефицит. Благодаря слиянию он сможет вернуть Дереку его компанию…
— Я понятия не имела.
— Я не удивлена, моя милая. Данте любой ценой старается защитить репутацию Дерека. — Патрисия вдруг рассмеялась. — Знаете что? Пойдем присоединимся к мужчинам, многие из этих дам усиленно интересуются Данте, и, хотя я не сомневаюсь, что он увлечен только вами, не следует давать им лишний шанс.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
— Я пойду лягу спать. Челюсть Данте одеревенела, на минуту ей показалось, что сейчас он велит ей остаться. Но он лишь кивнул.
— Спасибо.
То, что она его поблагодарила, словно он тюремщик какой, больно укололо его. Она отвернулась, прокладывая себе путь сквозь толпу, и только тогда Данте отметил, какое бледное у нее лицо, какая напряженная походка.
С огромным облегчением Алиса открыла дверь в номер. Голова болела ужасно. Сбросив туфли, она скрипнула зубами от боли. Ноги стерты в кровь. Ей хотелось лечь и уснуть до прихода Данте, она не выстоит, если он коснется ее сегодня, после откровений Патрисии. Благородство поведения Данте, верность попавшему в беду другу растрогали ее.
Могла она глупо, не отдавая себе отчета в последствиях, влюбиться в Данте? Неужели боль, причиненная Раулем Карро, ничему ее не научила?
