Евгений Дрозд
Бесполезное — бесплатно
Единственное на планете Самор крупное поселение землян Самор-1 расположено в самом сердце субконтинента Гирджили. На юг от поселка идет полоса леса шириной в полтысячи километров, за лесом, до самого океана, привольно распростерлись степи. В узкой полосе между лесом и степью цепочкой тянутся стойбища аборигенов — иракелов, тефайи, нихадов, рвезаура, алгури и прочих. Диковатые эти места видели всякое — мор и глад, засухи и пожары, кровопролитные войны и приход с Неба Больших Людей.
Большие Люди принесли с собой знание Внешнего Мира, а также стальные ножи и капканы; они построили поселок с космопортом и несколько факторий, они заставили племена покончить со старыми распрями. Поколебались многие устои, лишились реальной власти шаманы, стали простыми старостами некогда грозные вожди; в остальном жизнь племен не переменилась, во всяком случае, внешне. И хотя тень грядущих, еще больших перемен нависла над стойбищами, заставляя аборигенов с оглядкой говорить о будущем, жизнь наконец пошла мирная, спокойная и сытая. И казалось, это надолго. Но внезапно на племена обрушилась напасть, какой не знали до сих пор в Гирджили и которая была страшней любой чумы своей жуткой необъяснимостью.
Как вспыхивают одна за другой расположенные цепочкой пороховые кучки, так и племена одно за другом снимались со своих мест, оставляли стойбища и хижины, бросали оружие и утварь и погружались в лилово-коричневую пучину леса. Глаза людей были безумны, как красные гляделки водяной крысы выухх. Испуг застыл на лицах стариков, женщин и детей, а также на лицах крепких мужчин, в недавнем прошлом неутомимых охотников и отважных воинов. Они ничего не помнили и не понимали.
Они шли, поддерживая силы грибами, орехами, дикими плодами и съедобными кореньями, и, казалось, решили вновь слиться с лишенной сознания жизнью леса, для которого нет ни прошлого, ни будущего, а есть одно только вечное настоящее. Но возвращение было невозможно — они уже принадлежали времени и стали чужды лесу.
Неприметными звериными тропами бесшумно скользили они между замшелыми вековыми стволами, стараясь не потревожить лишней ветки, не запутаться в сети багровых лиан. Длинные вереницы этих призраков без прошлого, ведомых инстинктом выживания, как спицы в колесе, стягивались к одному центру — к поселку Самор-1, и каждая из этих печальных процессий не ведала ничего о существовании других таких же.
…будто вернулось былое. Снова крепок телом старый вождь Свурогль и светел его разум. И бывший смертельный враг, а сейчас лучший друг, шаман Гуавакль, тоже как будто помолодел. Рядом сидят они на циновке перед гостевой хижиной и взирают на суету приготовлений. Все здоровы в стойбище иракелов, и удачной была охота, и теперь самое время для радостного пира.
Вот уже устелена площадь тотема широкими душистыми листьями флауна, и женщины раскладывают на гостевых циновках яства. Угощение на славу: тут и запеченное в листьях к'дера мясо туфлона, и грудинка чиплаха, и жареная щурель. Высятся узкие глиняные кувшины с пенистым, веселящим душу глиэлем. Есть и легкая закуска — грибы, сладкие коренья, несколько видов орехов, а среди них знаменитый кэдук; лепешки-корзинки с густым забродившим соком тростника-медоноса.
Совсем как во дни былые пирует племя, и за циновками царят мир и согласие, и каждый знает свое место. Самые славные охотники и почтенные старцы сидят по обе стороны от вождя и шамана, на дальнем конце по левую руку от вождя — молодые мужчины, не обзаведшиеся еще своими женами и хижинами, на дальнем конце по правую руку от шамана — женщины, подростки, дети. Все хорошо и все как надо, только почему-то нельзя глядеть прямо и чуть вправо — там как будто слепое пятно в глазу. Ну, нельзя, так и не будем. Все хорошо, и нет никакого страха. Впрочем, какой страх? Кто говорит о страхе?! Ничего не боится огненный вождь!..
Шумят над головой темные кроны гигантских к'деров, взошли уже над горизонтом Светлые Сестры, и высветили свой извечный узор звезды, — прямо к ним поднимается дым костров, вокруг которых пляшут девушки племени, и переливаются в смешанном свете огней и двух лун их стройные тела, и блестит гладкая их кожа. Девушек сменяют женщины, исполняющие танцы Сбора и Маринования Орехов, Сушки Листьев и Выкапывания Кореньев. А затем уже возвеселенные глиэлем и разогретые пищей мужчины начинают грозные пляски Большой Охоты и Удачной Ловли, переходящие в монотонные танцы Обработки Земли и Сохранения Огня…
Все хорошо, только вот слепое пятно как будто больше стало, но ничего, главное — не смотреть, и не будет никакого страха…
Потные и тяжело дышащие танцоры снова подсаживаются к циновкам и подкрепляют силы. Наступает время рассказов и преданий, и вот уже охотник Устразий, свирепого вида мужчина, заводит речь о всех славных битвах, в которых участвовали иракелы в стародавние времена. После него охотник Залимуг рассказывает сагу о летающем тотеме, туфлоне с шестью серебряными рогами и о том, как сыны Грома превратили племя гигантов, врагов иракелов, в деревья к'деры. Его сменяет Улачум с печальной историей неразделенной любви Светлых Сестер к Небесному Огню, за ней следует притча о великом шамане Телмаке и о пяти вопросах, заданных ему зверем Тернабу. И, наконец, шаман Гуавакль, аккомпанируя себе на восьмиструнном оррикеле, поет гимн о возникновении Золотого Кокона из дыхания Начальной Беспредельности и исполняет хвалебный цикл в честь Звездного Джиффы, Повелителя Танца, и рассказывает про Путь Верхних Всадников…
Затаив дыхание, внимает племя его словам о великих и грозных деяниях былого. Все хорошо, только странное чувство у вождя Свурогля, будто идет он по тропинке в никуда, а все, что за его спиной, — и земля, и леса, и горы, все-все, — разваливается, рассыпается и рушится вниз, в бездонную пропасть; ничего, ничего не остается сзади, только ужас, тьма и пустота, и слепое пятно перед глазами разрослось так, что уже нельзя делать вид, что его нет, и надо набраться сил взглянуть на него прямо, хотя и нельзя смотреть ни в коем случае.
А-а… Вот он сидит, темный, громадный, нависает надо мной… и как жужжит и сверкает его гигантский глаз, направленный прямо на меня! Небесный Огонь! Духи Охоты, помогите и спасите!.. Нет, нет… Не хочу…
С задушенным криком просыпается старый вождь Свурогль и приподымается на нарах. Кругом тьма, только в окна камеры проникает слабый свет, позволяющий с трудом разглядеть другие нары и лежащие на них, дергающиеся во сне, храпящие, стонущие и всхлипывающие тела. Мощным сивушным духом пропитана спертая атмосфера. Старый Свурогль, шлепая босыми ногами по полу, подходит к окошку, хватает руками решетку, прижимается к ней лицом. Одинокая слеза сползает по щеке неустрашимого вождя, голова раскалывается от адской боли. Изо всех сил вспоминает вождь, что же такое хорошее видел он только что во сне, хорошее, сменившееся чем-то страшным и непоправимым. Но тщетно — голова его пуста, только мелькают перед внутренним взором разноцветные яркие пятна — и все… Долго стоит вождь, прижавшись к холодной решетке и глядя на темные тучи, среди которых в небольшом просвете сияет одна-единственная яркая звезда. Потом просвет затягивается, звезда исчезает, и все небо становится однотонно серым.
Из окна своего кабинета на двенадцатом этаже административного корпуса резидент Организации Объединенных Миров Кристофер Малигэн мрачно смотрел на взлетно-посадочное поле и служебные комплексы космопорта. На поле, если не считать пары орбитальных ракетботов, стоял только один корабль — приземистый каботажник местных линий. Сегодня там должен был стоять еще и большой трансгалактический лайнер…
Малигэн вздохнул. Лайнера не было. И не будет.
Малигэн вздохнул еще глубже, уселся за стол и нажатием кнопки вызова начал рабочее утро. В кабинет вкатилась робосекретарша и доверительным грудным контральто начала передавать накопившиеся за сутки новости.
