расчет, да еще надо было одному человеку здесь двенадцать тысяч отдать. Я, уезжая, и выписал чеки — на двенадцать и на двадцать тысяч. Всего на тридцать две. И уехал. Приезжаю домой сюда, и что же? Оказывается, артельщик уехал, деньги получил, в Нежин вернулся и пропал. Пропал, как иголка в стогу сена!
Патмосов с тем же невозмутимым видом курил сигару и медленно прихлебывал чай.
— Понятно, следствие, — уже волнуясь, продолжал Богучаров. — Узнал, что он деньги взял, в город приехал, но в контору не заходил и домой не вернулся. Следователь расспросил всех и решил, что артельщик скрылся с деньгами, напечатал публикации и успокоился.
Богучаров взволнованно перевел дух.
— А я уверен, что здесь преступление, что он убит! — заключил он. — Вот вас и выписал. Помогите!
Он замолчал. Патмосов опустил голову и сосредоточенно вылавливал из чая косточку от лимона. Выловив ее и бросив в блюдце, он спросил:
— У вас есть подозрения?
Богучаров смутился.
— Видите ли, — ответил он, — я не решился бы сказать этого никому другому. Дело вот в чем. Матвеев, артельщик этот, лет пятидесяти, рябой, некрасивый и, кажется, довольно грубый, а жене его сейчас двадцать шесть лет. Бабенка вертлявая, смазливая. Детей у них нет, и про нее всякая сплетня ходит. Чертежник у меня тут был, разбитной такой малый и красивый. Лентяй и кутнуть любит. Я рассчитал его. Так она, говорят, с ним путалась.
— А артельщик ваш всегда деньги в сундук прятал, когда привозил?
— Всегда! Кажется, раз только с собой домой унес.
Патмосов кивнул.
— А кто у вас контору стережет?
— У ворот дворник. Внизу два сторожа: один Василий, вы его видели; а другой — Михей. Здоровенный мужик. При лошадях кучер, а здесь — я!
— А этого чертежника вы давно разочли?
— В середине мая, перед отъездом.
— Так что он мог знать про деньги?
— Вполне! — Богучаров махнул рукой. — Да разве здесь утаишь что?нибудь! Чеки проводятся по книгам, пишутся открыто, иногда весь день на столе лежат. По семейному. Я думаю, все знают, когда Матвееву ехать и сколько он привезет…
— Занятия у вас с какого часа?
— С десяти.
— Ну, значит, я успею осмотреться, — сказал Патмосов.
— Я к вам Василия приставлю.
— Пожалуйста. А теперь уже простите. В сон клонит.
Богучаров засмеялся.
— И я хорош! Уже два часа! Уморил вас. Сам?то я выспался.
Он пожал руку Патмосову и вышел в соседнюю комнату, притворив дверь.
IV
Чуть только рассвело, Патмосов встал и полуодетый осторожно вышел из комнаты. Богучаров спал, обняв обеими руками подушку и оглашая комнату храпом. Патмосов тихо прошел мимо него и вошел в большую комнату с двумя высокими конторками, четырьмя письменным столами и шкафами вдоль стен. Это, несомненно, была комната счетоводов. Тяжелые, огромные бухгалтерские книги, на каждом столе счеты, на высоких иглах наткнутые квитанции. Следующая комната по фасаду, размером с кабинет Богучарова, была, несомненно, чертежная. Из средней бухгалтерской комнаты через маленький коридор можно было пройти в небольшую комнату, надвое перегороженную проволочной решеткой, с дверью и оконцем, как обыкновенно в кассах.
Патмосов задержался здесь и стал внимательно оглядывать каждый уголок комнаты. Дверь перегородки оказалась запертой, но сама перегородка не доходила до потолка. За проволочной решеткой стояли: небольшой стол со счетами, стул и массивный железный сундук.
Патмосов с легкостью акробата перелез через перегородку и остановился подле сундука.
Постороннему наблюдателю показалось бы, что Патмосов читает какие?то микроскопические надписи, с такой внимательностью он осмотрел весь сундук и его замок.
Потом он присел на корточки и вдруг тихо свистнул.
Глаза его впились в одну точку. Он нагнулся, словно нюхая пол.
Не отрывая глаз от пола, он прополз на карачках до перегородки, перелез обратно, и опять пополз, то совсем пригибаясь к полу, то проводя по нему пальцами.
Из маленькой комнаты дверь вела в просторную переднюю. Все так же по полу на коленях Патмосов дополз до выходных дверей и здесь встал на ноги, после чего из передней через боковую дверь оказался в столовой, разделся, лег и почти тотчас заснул.
V
— Заспались с дороги! — услышал Патмосов голос Богучарова, раскрыл глаза и увидел инженера с полотенцем в руках. На столе шипел кипящий самовар, и Василий только что внес вычищенные одежду и сапоги Патмосова.
— Я в минуту! — сказал Патмосов, быстро вставая. Богучаров прошел к себе.
— Умываться сюда пожалуйте! — пригласил Василий.
Патмосов прошел за ним в переднюю, где на табуретке стоял таз. Василий взял кувшин с водою и помог умыться.
— Ты мне дом?то покажешь? — спросил Патмосов, утираясь полотенцем.
— Сделайте одолжение! — ответил Василий и прибавил: — Дом?то не велик. Обошли раз, и все!
— Что, Матвеева любили у вас?
Василий переступил на другую ногу.
— Ничего, все ладили.
— Жена ходила сюда?
Василий усмехнулся.
— Она бы ходила, да он не пускал. Ревновал очень. Тут чертежники, конторщики. Народ молодой.
— Убивается?
Василий опять усмехнулся.
— Непохоже. Да он, может, и убежал с деньгами?то! Следователь говорит: не иначе.
Патмосов вернулся в столовую и быстро оделся. Вошел Богучаров.
— Ну, с добрым утром! Чай пить будем?
Они сели за стол. Богучаров сказал:
— В вашем распоряжении это помещение и мой Василий, а я сегодня, раз вы уже здесь, на линию проеду. Будьте как дома. Если вам спросить надо насчет дела, то, пожалуйста, вот у него и еще у бухгалтера, а тот уже вам всякого предоставит.
Он допил чай и поднялся.
— Ну, я еду! Василий, вели подавать! — он взял фуражку и вышел.
Патмосов допил чай, взял палку и надел шляпу. В ту же минуту вернулся Василий.
