— Не поставит, — неприятно засмеялся Игорь-я. Вот бывает же так — голос мой, а смех чужой. — Расслабься. Два-три дня мы продержимся, стопудово.
— С чего ты взял? У нас учителя справедливые. Что заработаешь, то и получишь.
— Знаешь, как называется птичка, которая сидит на иве? — вдруг спросил Игорь-я.
— Нет…
— На-ив-няк. Так вот это ты.
— Почему?
— Сама поймёшь. Ладно, пока. Предки наверняка уже локаторы насторожили. Щас примчатся.
Он отключился. Я сунула мобильник в карман и снова повернулась к окну. В комнату заглянула мама Игоря.
— С кем ты разговаривал?
— С одноклас… — я хотела сказать «с одноклассницей», но вспомнила выступление отца Сельцова про девочек и закончила: — …сником.
Елену Анатольевну это не успокоило.
— Имей в виду, я не собираюсь оплачивать твои телефонные разговоры!
— Я всего минутку…
— Знаю я твою минутку! Денег на телефон не проси!
Я хотела сказать: «Хорошо», но спохватилась. Кто их знает, этих родителей. Нервные какие-то, слова им не скажи.
А мама Сельцова только и ждала, когда я замолчу. Словно хотела оставить за собой последнее слово. Не дождавшись ответа, она ушла в спальню. Отец остался на кухне смотреть телевизор. И, хотя от родителей Сельцова меня отделяло всего несколько шагов, мне казалось, что мы с ними на разных планетах. Скорее бы папа придумал что-нибудь. Я хочу домой.
Хорошо сейчас Игорю. У нас не надо прикидываться, не надо сдерживаться и, самое главное — там не опасно. Здесь я как под прицелом. Шаг вправо, шаг влево — расстрел. А с моим папой они сейчас, сто процентов, разговаривают о чем-то интересном.
Я села на кровать и, то и дело бросая быстрые взгляды в дверной проём, открыла телефон. Как хорошо, что старая «раскладушка» Сельцова поддерживает «аську». Загрузила её и тут же увидела сообщение от Машки: «Привет, ты где?».
Я быстро набрала: «я с телефона, комп висит». Машка прислала смайлик «ок» и добавила: «я тоже с телефона».
«Было бы странно лежать в больнице с компом».
Машка ответила: «Не поверишь, здесь многие так».
«У вас продвинутая больница», — написала я. Услышала шаги и захлопнула мобильник. Мама Игоря прошла мимо, на ходу заглянув ко мне. Ничего не сказала и скрылась в ванной. Зашумела льющаяся вода. Я развернула мобильник и прочла Машкин ответ: «Ага. Я спать. Что-то слабость». «Ок», — ответила я послала смайлик с розой. Машка ответила смайликом поцелуями и отключилась. И тут же пришло сообщение от отца: «Как ты?».
«Ужасно», — честно написала я. И тут же пришло: «Трудно?»
«Не то слово». Мне захотелось плакать, но глаза Игоря остались сухими.
«Всё по-другому?»
«Да. Они странные. А вы что делаете?».
«Игорь читает. Говорит, никогда столько книг не видел».
«Это не только он говорит», — ответила я и поняла, что оказалось самым удивительным в квартире Сельцовых: здесь нет книг. Совсем. Только учебники и телефонный справочник.
«Да уж. Ты там держись», — написал папа.
«Я стараюсь. Главное, ты придумай что-нибудь. Я здесь умру».
«Завтра после школы приходи, будем думать».
«Ок. А пока я спать, здесь нельзя долго в аське сидеть».
«Целую тебя».
«До завтра».
Удивительная школа
Я пришла к самому звонку. Во-первых, чтобы ни с кем не разговаривать. А во-вторых, у меня возникла проблема — что надеть.
Раньше я никогда не носила по два дня одно и то же. Но в шкафу у Игоря практически не оказалось одежды. Два свитера, ещё одни джинсы, пять футболок, две рубашки и один пиджак. Коричневый. Нет уж, коричневый я не надену ни с какого перепуга. После долгих раздумий я решила одеться как вчера, и всё равно чуть не опоздала. Родители Сельцова ушли раньше, меня никто не подгонял. Вот же равнодушные люди. А если я совсем в школу не пойду, им и дела нет, что ли?
Я влетела в класс и машинально развернулась к своей парте. Но там уже сидела другая я. В той же одежде, что вчера.
Игорь-я поднял на меня быстрый взгляд и отвернулся. Но всё-таки он обрадовался. Похоже, он боялся, что я не приду.
Я села на место Сельцова. Класс с этой точки зрения выглядел непривычно: доска — слишком далеко, а перед ней море затылков.
Прозвенел звонок, и началась физика. Я совершено не волновалась — спросят, отвечу. Да и вряд ли спросят.
Учитель вошел в класс и пробормотал:
— Здравствуйте, садитесь.
Те, кто встал, сели. Их было немного. Остальные продолжали переговариваться, рыться в сумках и смеяться.
— Начинаем урок, — бесцветно произнёс физик.
Класс наполнил лёгкий гул. Физик забубнил что-то про силу трения, а мы продолжили заниматься своими делами.
Минут через десять физик замолчал, написал на доске задачу и сел за учительский стол. Раскрыл классный журнал и уткнулся в него.
Урок шел по обычному сценарию. Кто-то списывал домашку, кто-то разговаривал, а большинство развлекалось мобильниками. Шуметь — себе дороже, может завуч заглянуть. А так — всё вполне пристойно. Человек пять решали задачу. Раньше я бы была среди них. А сейчас — зачем светиться? Я достала мобильник и кинула сообщение на свой бывший номер: «Ты как?». Через минуту пришел ответ: «Пока нормально». Конечно, раз доске не вызывают…
Ира Рябова, воображала и выскочка, подняла руку:
— Сергей Иванович, можно?
— Да, пожалуйста.
Рябова вышла к доске и написала решение. Короткое, всего в одну формулу.
— Верно, — с трудом разобрала я тихий голос физика. — Садись. Четыре.
Пятерку за простую задачу он не ставил, это мы выяснили опытным путём.
Сергей Иванович встал, стёр задачу и написал условия новой. И опять уткнулся в журнал. Как будто там новый роман Лукичева написан. Хотя нет, физик, наверное, фантастику не читает. С таким унылым лицом можно только энциклопедиями интересоваться. Без картинок. Или орфографическим словарём.
От скуки я решила вторую задачу. Она оказалась посложнее первой. Но все равно поднимать руку я не стала. Класс ошалеет от удивления, если троечник Сельцов попросится не выйти, а к доске.
Так мы сделали шесть задач. Кто-то получил пятёрку, а кто-то вообще ничего, потому что поторопился и решил неправильно. Когда до конца урока осталось десять минут, Сергей Иванович что-то забубнил. Вроде бы, объяснял, как писать лабораторную, которая будет на следующем уроке. До меня доносились
