министерства следующее уведомление:
Доводится до сведения всех военачальников, офицеров и солдат Национальной армии, что гражданин дивизионный генерал Мелитон Ангиано назначается на пост военного и морского министра вместо гражданина дивизионного генерала Видаля Санчеса, который отказывается от своего поста, чтобы посвятить себя политической деятельности. Меня эта новость ударила как обухом по голове: и не только потому, что мое будущее назначение снова повисло в воздухе, поскольку мне опять полагалось подавать в отставку, но и потому, что в политике теперь придется иметь дело с соперником гораздо более опасным, чем Грегорио Мелендес.
Я немедленно направился во «Французский отель», где остановился Хуан Вальдивия.
— Он не может выдвинуть свою кандидатуру, — сказал мне Хуан, весьма озадаченный, когда я сообщил ему новость. — Это было бы антиконституционным актом.
Я не мог сообразить, что делать: то ли подавать в отставку, то ли ждать, когда мне ее предложат.
— Подождем, пока что-нибудь выяснится, — резонно заметил Хуан. — Когда-нибудь твою отставку все-таки примут — что мы тогда будем делать?
Назавтра с дневным поездом прибыл Орасио Флорес и привез потрясающее известие: Видаль Санчес пожелал переговорить с ними двумя. Хуан Вальдивия прекратил свою едва начавшуюся поездку и вернулся в Мехико для совещания.
Я же, продолжая находиться в неведении, что мне делать со своей отставкой, запросил по телеграфу Германа Тренсу, который ответил мне примерно так: «Не подавай, пусть попробуют обойтись без нас, если посмеют!» Я последовал его совету, так как понял, что он прав. Они не посмели.
Глава VIII
Такова была политическая обстановка в Мексике, когда однажды утром я отправился поохотиться на зайцев в долину Гарамбуйо вместе с капитаном Бенитесом, отличным стрелком. В разгар охоты мы увидели троих всадников, вынырнувших из-за холма Меко, иными словами, на дороге из Виейры в Гарамбуйо.
— Один из них — Тринидад, — сказал мне Бенитес.
Тринидад — мой денщик. Двое других, одетые в штатское, были в техасских шляпах, то есть, очевидно, принадлежали к военному сословию.
Когда они подъехали ближе, мы увидели, что это Герман Тренса и Анастасио Родригес. Лица у обоих были вытянутые, но настроение как будто неплохое, поэтому я не мог понять, какие новости они привезли — хорошие или дурные.
Мы уселись под опунциями подальше от Тринидада и Бенитеса.
— Видаль хочет создать единую партию, — сообщил мне Тренса.
Сообщение меня не ошеломило, поскольку я не знал, что оно означает.
— Как это так? — поинтересовался я.
Оказалось, Видаль Санчес хочет объединить всех революционеров, и для этого он собрал в одну партию ТОП, ХЛОП, ВЛОП, БРР, ДРР, ТРАМ, СРАМ и теперь искал поддержки ВЛИПа и СПЛИНа. Я тут же вспомнил его слова: «Мы, революционеры, по-прежнему в меньшинстве… Мы должны объединиться…» и так далее, и тому подобное.
— А нам какая выгода? — спросил я.
— Президентский пост, — отвечал Анастасио. — Похоже, что кандидатом от ОПа (Объединенной партии) будет Хуан Вальдивия.
Если ОП выскажется за Хуана, Мелендесу крышка. Так сказал Тренса.
Как говорится, для Хуана Вальдивии дело было в шляпе.
— Выборы у нас в кармане, — заявил Анастасио.
— Верно, только не совсем.
Это сказал я, и неслучайно. Как только дойдет до вознаграждения и распределения постов, не хватит никаких должностей, чтоб удовлетворить столь многочисленную партию.
— Вот за этим-то мы и приехали, — сказал Герман. — Нам хотелось знать твое мнение, чтобы мы могли поставить условия Видалю. У нас есть подходящий кандидат, кампания проходит успешно, и, кроме того, в нашем распоряжении более половины всей армии.
Я сел на лошадь Тринидада, и мы пустились в обратный путь в Виейру, предоставив Тринидаду и Бенитесу добираться пешком.
— Так что же все-таки достанется мне? — спросил я.
— А что бы ты хотел? — поинтересовался Герман.
— Пути сообщения, как мы договорились.
Герман возразил:
— На это министерство много охотников.
— Ну что ж, придется кого-нибудь убрать, — отвечал я.
— Вот и я говорю то же, — подхватил Тренса, тем более что за ним оставили министерство внутренних дел.
Тогда я обернулся к Анастасио, который, как я говорил, отличался молчаливостью, и спросил:
— А ты что получишь?
Он снял шляпу, поскреб в затылке и принялся объяснять, что ему обещали сделать все возможное для избрания его председателем муниципального совета города Га?рруло-Куэто, где он родился.
Я вскипел:
— Да как это так? После стольких лет самоотверженной борьбы тебе в награду дают председательство в муниципалитете какого-то паршивого городишки?
Анастасио был героем битвы при Сапопане. Он выиграл сражение против превосходящих сил генерала Туэрно, а теперь его отодвигают на задний план только потому, что он не краснобай.
— Протестуй, — посоветовал я ему. — Если ты не хочешь постараться ради себя, сделай это ради чести армии.
Таково было мое мнение. Он мне не ответил.
Несколько минут мы ехали молча, и наконец я высказал то, что за это время пришло мне в голову:
— Эта Объединенная партия мне что-то совсем не по душе.
— И мне, — подхватил Тренса. — Но она слишком велика, чтобы идти ей наперекор.
Увы, он был прав.
И мы с предельной ясностью увидели решение проблемы: раз уж попал в кузницу, лучше взяться за молот, чем лечь на наковальню.
— Единственное, что нам остается, Лупе, — сказал мне Герман, думавший то же, что и я, — прибрать злополучную Объединенную партию к рукам.
Так, за разговорами, мы и подъехали к дому, выстроенному мною в Виейре в мавританском стиле. Матильда — эта истинная мексиканка — поджидала нас в дверях. Мои спутники сердечно приветствовали ее, а затем мы прошли ко мне в кабинет.
— Я хочу быть министром, — предупредил их я, как только мы уселись. — Не важно каким, но министром.
Ибо я понял, что настал момент взять быка за рога. «Сейчас или никогда», — сказал я себе.
Герман согласился, что мы должны заявить о своих требованиях. Мы довольно долго совещались и пришли к следующим решениям.
Для начала нам нужно потребовать от Видаля Санчеса три министерства, в том числе и военное, шесть военных округов и восемь губернаторских постов. Он мог оставить себе палату депутатов, дипломатический корпус, а также всякую чепуху, которая его так занимает, для распределения между своими марионетками. Если он примет наши условия, дай Бог ему здоровья. Если же нет, то есть если он начнет торговаться, мы в крайнем случае сможем уступить… «в принципе», а потом предпринять
