песчаной отмели, как стояли минувшей ночью русские ладьи. Пройдя изрядное расстояние, он вышел из воды и возвратился к пригорку.
– Что это значит? – спросил Василий.
– Пока ничего,– невозмутимо ответил Фулнер, поднимая копье и щит.– Но сейчас ты увидишь и поймешь все.
Он вскочил в седло, направил коня по кромке берега к недалекому остроконечному мысу, глубоко вдавшемуся в море. Сразу за мысом Фулнер спрыгнул на землю, протянул руку Василию:
– Оставь коня, спафарий. Полсотни шагов, и у тебя не будет ко мне ни единого вопроса.
Вдвоем с Василием Фулнер обогнул подножие мыса, двинулся по его береговой черте. В одном месте мыс разрезала надвое широкая, глубиной в полтора человеческих роста промоина, уходившая одним концом в море, другим в горы. Дно промоины густо поросло сочной ярко-зеленой травой, под ногами чавкала грязь. Видимо, здесь во время таяния снегов и больших дождей сбегал с гор в море водный поток, однако сейчас, в жару, от него почти ничего не осталось. Фулнер остановил спутника в десятке шагов от места, где промоина соприкасалась с морем.
– Смотри, спафарий.
Василий увидел, что дно промоины по всей ширине вытоптано будто стадом коров, а грязь и трава перемешаны в единое бесформенное месиво. Через несколько шагов месиво исчезало, трава зеленела вновь, зато по берегам ручья на мелкой гальке виднелись частые следы, оставленные измазанными в грязи ручья подошвами сапог. Эти следы вились по склонам промоины и пропадали за ближайшим изгибом, ведущим в направлении гор.
Василий первым нарушил тишину.
– Какие-то люди вышли из моря на берег,– шепотом, словно боясь разговаривать в полный голос, сказал он.– Их было много, и все они направились в горы.
Лицо Фулнера расплылось в довольной ухмылке.
– Ты недаром любишь охоту, спафарий, это научило тебя хорошо читать следы. Однако ты не сказал главного: кем были люди, пришедшие из моря и исчезнувшие в горах.
– Этого не знаю. Может, ими были болгары-рыбаки? – предположил Василий.
– Нет. Местные рыбаки не ходят в море в сапогах и толпами в несколько сот человек. Да и зачем им ломать ноги в этой промоине, если рядом на берегу отличная дорога в горы? Это были вовсе не рыбаки и вообще не болгары.
– Тогда кто же? – с заметной тревогой спросил Василий.
– Русы! – уверенно заявил Фулнер.– Те, что вместе с воеводой Браздом обманули тебя ночью.
– Врешь, раб! Русские ладьи вчера не подходили к берегу ни вечером, ни ночью. Подплывала лишь одна, но с нее сошел на землю только воевода Бразд. Весь русский флот постоянно у меня на виду, я знаю каждый его маневр, поэтому ни один рус не может незаметно оказаться на берегу. Я знаю о врагах все,– хвастливо произнес спафарий.
– Знал,– поправил его Фулнер.– Знал вплоть до прошедшей ночи, пока не прибыл к тебе русский посланец.
Он сунул руку за пазуху, достал оттуда две длинные желтоватые камышинки, протянул их Василию:
– Тебе знакомы подобные вещи?
Василий взял камышинки, осмотрел каждую со всех сторон. Продул, взглянул через них на солнце.
– Это обыкновенный тростник,– проговорил он разочарованно.– Правда, хорошо высушенный и неизвестно для чего выдолбленный изнутри по всей длине.
– Да, это камыш,– согласился бывший викинг.– Отыскал я его в горах возле того ручья,– он кивнул в сторону узкой расщелины между скалами, из которой вырывался водный поток.– Нашел в месте, где камыш не растет сегодня и никогда не рос прежде. Зато там оказалось полно точно таких же следов, что сейчас у нас под ногами. Я заметил камышинки случайно, когда поил коня. Они валялись далеко от моря рядом с пресной водой, однако на них блестел налет соли, выпаренной солнцем. До этого я уже слышал, что к тебе, спафарий, приплывали посланцы русов, знал, кто посетил тебя в шатре, поэтому сразу почувствовал неладное. Вначале я пошел по обнаруженным у ручья следам в горы, но вскоре потерял их на камнях. Когда же двинулся в противоположную сторону, к морю, они вывели меня на эту промоину. И здесь мне стало ясно все. И для чего к тебе на самом деле приплывал воевода Бразд, и почему он так долго находился в шатре, а также с какой целью его сопровождало столько ладей. Хитрейший из русов воевода Бразд оказался верен себе и на этот раз, ему удалось одним ловким ходом изменить развитие событий на побережье в свою пользу.
Фулнер замолчал, облизал губы. Словно потеряв всякий интерес к разговору, он переломил обе камышинки, швырнул обломки, втоптал их в грязь.
– Ну! – топнув ногой, крикнул Василий. Забыв о жаре и усталости, он нетерпеливо смотрел бывшему викингу прямо в рот.
– Ты еще не все понял, спафарий? – разыгрывая удивление, спросил Фулнер.– Хорошо, тогда слушай дальше. Я не первый раз иду с русами в поход, прежде я сражался с ними против печенегов и хазар, ходил на великую Итиль-ре-ку и Хвалынское море. Поэтому знаком со многими их воинскими уловками и хитростями… Сейчас я расскажу о событиях минувшей ночи так, словно сам находился рядом с воеводой Браздом и дурачил тебя. Слушай внимательно, спафарий.
Фулнер снял шлем, вытер вспотевшее лицо, шею. Встал так, чтобы солнце не светило ему в глаза. Отмахиваясь от жужжавших вокруг него комаров, продолжил:
– Приплывшим русам и варягам необходимы вода и пища, им нужно оказать помощь раненым и больным, для чего надобно связаться со здешними болгарами. Именно с этой целью пожаловал к тебе вчера вечером на ладьях воевода Бразд с несколькими сотнями отборных воинов-русов. Ладьи с воинами остались на виду у твоего лагеря на прибрежном мелководье, а русский посланец отправился к тебе. Покуда вы беседовали и пили в шатре вино, русы, дождавшись полной темноты, незаметно и бесшумно покинули ладьи. Кто из твоих людей считал, сколько русов прибыло на ладьях, а сколько уплыло обратно? Уверен, что никто. Впрочем, всякий счет был бы излишним: кто мешал русам спрятать по два-три десятка воинов на дне каждой ладьи, а ни одному из смертных еще не дано видеть сквозь дерево.– Фулнер перевел дыхание, согнал со щеки комара.– Море в том месте человеку по горло, волны не страшны – во рту у каждого руса длинная полая камышинка, через которую можно дышать, даже находясь с головой под водой. Невидимые в ночи с берега, несколько сот полностью снаряженных для боя русов по дну моря обогнули твой лагерь, вышли за мысом на сушу. Они сгорали от жажды, поэтому первая их остановка была у встреченного на пути горного ручья в скальной расщелине.
Ты, спафарий, видишь их следы у начала промоины, где они выходили из моря, я встретил продолжение следов у ручья, из которого русы пили и где обронили две полые камышинки. Вот что произошло минувшей ночью, поэтому вы, ромеи, уже не полные хозяева побережья. Твое положение значительно ухудшилось, спафарий.
Василий высокомерно глянул на Фулнера.
– Раб, напрасно принимаешь меня за малое дитя – я не поверил твоей сказке. Однако в твоих словах имеется разумное зерно, только поэтому я не велю тебя наказать за самовольное прибытие ко мне.
Фулнер опустил глаза, понимающе усмехнулся:
– Спафарий, верить мне или нет – дело твое. Но позволь дать тебе один совет – вели своим центурионам утроить осторожность, а легионерам в любую минуту быть готовыми к бою.
Весь день Василий старательно отгонял воспоминания о состоявшемся разговоре, тревожные мысли не покидали его и вечером. И уже следующее утро преподнесло ему неприятный сюрприз.
Едва он вышел из шатра, чтобы умыться, как увидел поджидавшего его стратига Петра. Рядом с ним стоял покрытый пылью легионер без оружия и каски, со спутанными волосами, перекошенным от страха лицом. Его доспех на плече был пробит ударом копья, по тунике расплылось кровавое пятно. Заметив появившегося Василия, легионер повалился перед ним на землю, стал хватать за ноги.
– Выслушай меня, о великий спафарий! Выслушай! – взахлеб повторял он.
– Говори,– с недобрым предчувствием разрешил Василий.
– Ночью наша центурия несла охрану побережья. Мы должны были следить, чтобы болгары с берега не могли оказать помощь приплывшим варварам. Мы ехали вдоль моря по тропе, когда русы внезапно
