— Почем? — спросили наши, подходя и тыча пальцем в направлении чего-то.
Обрадованный индус залопотал по-своему, потом по-английски...
Наши смотрели на него как юный партизан на преподавателя немецкого языка.
— Ты чего, — покрутили они пальцем у виска, — не понимаешь? Тебя же русским языком спрашивают: Сколь-ко сто-ит? Хау мач, понял, нет?
Говорили они при этом громко и руками совершали некие движения, долженствующие, видимо, помочь при переводе.
— Ну чего смотришь, блин!
Это дошло. Индус достал ручку и на ладони нарисовал трехзначное число.
— Да ты охренел, мужик! — высказали свое мнение наши, воодушевленные установившимся контактом. — Такие цены!..
Индус захлопал глазами. И даже побелел. Потом зачеркнул первое число и написал другое. Поменьше.
— Ну вот, — сказали наши, — налаживаются... отношения. И индуса можно научить... в общем...
Правда то, чему можно научить индуса, злодейски искореняется славным племенем замполитов, поэтому здесь мы об этом упоминать не будем.
— А ну дай. — Наши отобрали у индуса ручку и самостоятельно нарисовали цену.
Индус глянул на ладонь, и глаза его округлились.
Он схватился за голову, потом подпрыгнул и с криком хлопнул себя руками по бедрам.
Потом индус приземлился. И начал говорить. Он говорил долго и пространно, витиевато и красноречиво. То прикладывая ладони к груди, то вздымая их в жаркое индийское небо. Честное слово, если бы наши понимали по-английски...
— И чего ты, мужик, горло дерешь? — пожали плечами наши, разворачиваясь. — Не, дорого слишком. Пошли.
Индус заткнулся, как будто его выключили.
В другом месте разговор был продуктивнее. Для индусов.
Дружною толпою наши ввалились в аптеку.
— О, — сказали они, подходя к прилавку. — Это то, что надо.
Вы знаете для чего вдали от берегов и от особ противоположного пола нужны противозачаточные средства?
Лично я не знаю. Но раз покупали, значит нужны.
— Хау мач? — сказали наши индусу-аптекарю, указывая на цветастую коробочку.
— Фо рупи. — Аптекарь оттопырил четыре пальца. Почему-то по два на каждой руке.
— Четыре, — сказали наши, сосчитав. — А такое... такое... понимаешь...
— С шипами, — подсказал кто-то самый умный.
— Точно. С шипами. С шипами, понимаешь?
— Ши-пи? — переспросил индус, не понимая.
— Да шипы, — обрадовались наши. — Вот такое же, — они потрясли коробочкой перед индусским носом. — Вот такое, но только с шипами.
На коробочке была нарисована разбитная деваха с огромной грудью.
— Шипи? — Палец индуса поскреб ее под подбородком. — Шипи?
— Шипы, шипы, — покивали наши. Правильно мыслишь, маугли.
«Маугли» достал еще одну коробочку. Здешняя деваха была потоньше, зато нарисована целиком.
— Шипи, — сказал индус, кладя девок рядом. — Сикс рупи.
Теперь на каждой руке он оттопырил по три пальца.
— Ладно, разберемся, — сказали наши, сравнивая девок. — Не, это не шипы, — авторитетно заявили они через минуту.
— Нет, ну как ты не понимаешь, — горячились они. — Вот смотри, — пальцем они рисовали некую фигуру, надеясь видимо, что индус поймет. — Вот. С шипами.
Индус покивал. До него дошло.
— О`кей, — сказал он, криво улыбаясь. И отправился к стеллажу, исписанному индийской вязью.
— Слава богу, — сказали наши. — Пока объяснишь, что хочешь, так и вовсе запаришься.
И вытирали выступивший пот.
Рано, рано обрадовались.
Индус принес стеклянную баночку, наполненную мутно-белой мазью.
Протягивая это через прилавок он морщился и брезгливо кривил губы.
— Ты чего принес, родимый?! — поинтересовались наши. — Ты чего себе думаешь?!
Индус мгновенно начал понимать по-русски. Баночка исчезла как испарилась.
— Ладно. — Наши решительно рубанули ладонью. — Берем это. И вот это. Сколько за все?
Индус достал калькулятор, потыкал в клавиши. «Шесть плюс четыре»...
«Десять» — высветилось на дисплее.
— Тэн рупи, — сказал индус, разворачивая дисплей в нашу сторону.
— Десять, — сказали наши. И кинули на прилавок две пятерки. — На, бери.
Индус замахал руками.
— Но, но, — говорил он, отпихивая пятерки.
— Чего это он? — недоумевали наши.
— А может он с русских деньги не берет? — предположил кто-то, кто все еще верил в то, что советских моряков любят не только знакомые женщины.
— А может и не берет, — хмыкнули наши.
Но индус не хотел отдавать непонятные «шипи» за бесплатно.
— Итс, — он поднял одну коробочку, — сикс рупи. Итс — вторая «девка» тоже взлетела в воздух, — фо рупи.
Он снова уронил их на прилавок и растопырив пальцы на обеих руках, подытожил:
— Тэн рупи.
— Ну так на, бери! — Наши пихнули пятерки в сторону индуса.
— Но, — снова замотал головой индус. Ну как они не понимают? — ясно читалось во взгляде. — Сикс, — он потряс руками — пять растопыренных пальцев на одной и один на второй, — энд фо. — Теперь в воздухе болталась только одна рука. — Э-э... тэн. Тэн. Андэстенд?
— Ну ты утомил, мужик! — разозлились наши. — Вот тебе. Тэн! — И снова пихали пятерки индусу.
Индус тяжко вздохнул, достал тетрадь — родную — двенадцать листов в клеточку и написал в столбик: «4+6=10».
— Ну гляди, — сказали наши. И скорчили на роже снисходительность.
На том же клетчатом листе, только не в столбик, а в строчку, наши написали: «5+5=10».
— Понял, Рабиндранат Тагор?
— О... О`кей, — закивал индус.
— Ну то-то, — сказали наши.
И ушли, унося в полиэтиленовом пакетике то, что индусы отныне именовали «шипи».
Лозунгом следующего дня стало слово «Ченч». Завидев наших индусы призывно размахивали руками и кричали «Ченч, ченч!». Кричали они еще и «Шипи!», но это слово уже устарело.
«Ченч» — это обмен. Выходит и мы к языкам способны.
Началось все так:
— Эскьюз ми, сэр, — сказали индусы, указывая на наш фотоаппарат. И залопотали что-то по- английски.
— Донт андэстенд, — ответили наши. Но задумались.
Подумали и решились. И понеслось. Индусы с большим удовольствием скупали электротовары, фотоаппараты и цветные металлы. Бедный Береза рвал свои рыжие кудри, а боцман стонал, раскачиваясь
