никто.
Табунщик с дрессировщиком тоже хороши. Бэби быстро понял, что в скачках они понимают гораздо хуже него. Пока Все хорошо было, он с этим еще как?то мирился. А как побеждать реже стали, он им, конечно, растолковать решил, что не так и почему. Так ведь тупые — не поняли. Придираться стали. «Иди, — говорят, — своим делом занимайся. Кони вон недовольны, новые подковы копыта трут»… Чего ж удивляться, что у таких тупых хозяев кони бестолочи…
Табунщик все?таки из этого разговора выводы сделал и вообще перестал выдавать жалованье. А жить?то надо. Стал Бэби всякой мелочью приторговывать. То вина солнечного с выездных скачек привезет, то еще чего. Концы с концами сводил, но расти опять перестал. Наоборот, как?то скукожился внутренне.
Особенно волновало Бэби то, что все его друзья старинные уже чего?то добились: кто пекарню открыл, кто мастерскую… Кузнец, вон, без году неделя как сюда перебрался, а живет припеваючи. Один он не у дел, хоть и родственник, и…
И, как это ни странно, про трудности его старые друзья знали, но никто работу Бэби не предложил ни в пекарне, ни в мастерской. Ведь они сами были там главными. А Бэби мог бы там быть тоже только главным потому, что он лучше всех разбирался в хлебопечении и в качестве работы ремесленников. Он бы сразу объяснил мастерам, что они практически все делают неправильно. Надо полагать, друзья его слишком хорошо знали и не хотели ничего менять, чтобы оставаться с ним в дружеских отношениях.
Кузнец знал Бэби гораздо хуже. А может он вообще его не знал. Может быть ему просто казалось, что он знает Бэби? Как бы там ни было, Кузнец помнил добро и не любил оставаться в долгу. Он решил помочь Бэби.
Через знакомых заморских купцов он помог Бэби и его жене открыть овощную лавку. Жители города, где они жили, очень любили овощи. А эти, заморские, оказались настолько хороши, что за ними стали специально приезжать повара из самых отдаленных провинций маленькой горной страны.
Мало — помалу дела у Бэби опять пошли на лад. У него появилось свое Дело! Денег стало хватать не только на хлеб с маслом, но и на сыр с медом. Он даже ушел от табунщика, оставив его коней на попечение другого лекаря. Правда, теперь при встречах с Бэби Кузнецу все чаще приходилось выслушивать его жалобы на жадность заморских купцов и их тупость: то не те овощи привезут, то не вовремя, то меньше, чем он просил, то больше. А главное, он им, дуракам, объясняет, как работать надо, так ведь не слушают: варвары — они варвары и есть…
— Ладно, все образуется, — успокаивал его Кузнец. А сам думает: «Надо бы подбодрить друга, не век же ему в овощной лавке сидеть. Там и жена его вполне справится. Пусть Дело свое расширяет. Будет Дело расти и сам он, глядишь, в росте прибавит'. Подумал, подумал, пошел в кузню, выковал для Бэби косу. Не коса получилась, а настоящее чудо: косит сама, работает за троих да траву ровными валками укладывает.
— Вот, Бэби, принимай красавицу, — говорит на другой день Кузнец. — Пройдешься с ней в сенокосную 2-
пору по ближним селам — она тебя на год вперед обеспечит: ни у кого такой нет. Крестьяне кто деньгами, кто зерном, кто живностью рассчитаются… Не ленись — и горя знать не будешь.
— Так я завтра же и начну, — решил Бэби. — Чего откладывать?то?..
— Растешь, дружище, — похвалил его Кузнец.
Через день довольный Бэби пришел в кузню.
— Ну, — обрадовался Кузнец, — рассказывай, много ли накосил? Ты у крестьян, поди, нарасхват теперь?
— А что им меня расхватывать? Я косу?то, это самое, продал.
Кузнец аж в лице переменился:
— Как продал?..
— Ты представляешь, — радостно заявил Бэби, — очень выгодно: мне теперь денег на полгода хватит! А просили, просили?то как! Сам сельский староста, родственник одного моего приятеля, уж он меня умолял, уж он меня уговаривал… Я, конечно, не сразу…
— Ты поступил глупо, — грустно сказал Кузнец. Он был удивлен и расстроен. — Во — первых, я тебе, что в той притче — удочку дарил, чтоб ты рыбой себя мог обеспечивать, во — вторых, я же старался, душу в нее вкладывал и потом…
— О чем ты говоришь?!. — В свою очередь удивился Бэби. Его больно укололо нежелание Кузнеца разделить с ним радость успеха. — Какая «рыба»? Какая «душа»? Я денег на полгода вперед заработал! И без всяких хождений по этим дурацким сенокосам! На подводах я еще не ездил… Ты, знаешь, — оживился он вдруг, — я придумал! Я лучше буду эти самые косы продавать. Ты еще накуешь таких?…
Первый раз за все время их знакомства Кузнец не сдержался. Был за ним такой грех: ежели что не так — серчал быстро. Что сухая солома на ветру вспыхивал. Да и не мудрено, наверное, ведь всю жизнь свою в кузне с огнем да раскаленным железом дело имел. Короче, наорал он на Бэби, сказал все, что думал и про удачу его купеческую, и про новую его придумку…
Бэби тоже взвился:
— Да ты ничего не понимаешь!.. — кричал он Кузне цу. — Тебе легко рассуждать, а мне семью кормить надо!..
Жарко горит солома, да выгорает быстро. Так и Кузнец: наорался, пар спустил и уже собой недоволен. «Мягчей, мягчей надо с людьми. Привык со своим железом… Ему помощь твоя нужна, а не нотации…»
— Ладно, — говорит, — раз такое дело, косу я тебе новую ковать не буду, не надейся. Попробую я тебе другую удочку сладить. Уж эту?то точно не продашь.
— Как это? — спрашивает Бэби.
— А вот так: приходи почаще в кузню, помогай, стой на подхвате, учись. Но сразу тебе скажу, так чтобы без обид, дружба дружбой, но в кузне Кузнец — главный. Я тебе, поначалу, буду говорить, что делать, чего не стоит: раскаленный металл штука серьезная. Выдержишь, научишься — Кузнецом станешь. А умение — оно навсегда с тобой останется. Сам- то я скоро в другие края подамся: обратно зовут, в большую страну. Работы там — ковать не перековать. Ну, а поднатореешь в делах кузнечных до того как уезжать буду, кузню тебе оставлю. Так что учись, работай, расти…
Из сказанного Кузнецом, Бэби понял две вещи. Одна его откровенно обрадовала: уедет этот бородатый приятель и кузня станет принадлежать ему, Бэби, а это уже серьезно, это не какая?то там овощная лавка! Это прямой путь стать Большим! Его признают, с ним будут считаться! Кузнец ты там или кто, то дело десятое: приобщиться к кузне — вот что главное. Бить молотом по всяким железякам — так дурное дело не хотрое — это тебе не людей врачевать. А по подковам так он вообще, можно сказать, большой специалист: сколько раз по конскому копыту подгонять приходилось, когда у табунщика работал.
А вот вторая… Вторая новость его напрочь обескуражила. «Что значит стоять на подхвате? Это что, «стой здесь, беги туда»? Он что намекает, что я Маленький?.. Учиться еще куда ни шло, но «он мне будет говорить, что делать, а чего не стоит»?!. «Кузнец
— в кузне главный…» Я ему что, подчиняться должен?
Да он просто хочет поставить себя выше меня! И он еще смел называть себя моим другом?!. Да кто он такой, чтобы мне указывать? — И так его это задело, что аж под ложечкой засосало.
Искреннее негодование душило Бэби, но он понял главное: без выполнения этого дурацкого условия «поднатореть в делах кузнечных», то есть без ненавистного ему «подчинения на подхвате» кузню он не получит.
Пришлось Бэби гордыню свою смирить.
— Ладно, буду ходить, — примирительно пробурчал он, но обиду, видать, затаил немалую…
Несколько месяцев прошло прежде чем Кузнец все дела со своим переселением уладил. Трудные это были месяцы. Если и была раньше промеж ними какая дружба, то вся вышла. Бэби мучительно страдал от того, что ему приходилось быть на вторых ролях.
— О, — говорили их общие знакомые, — ты теперь у Кузнеца работаешь? Растешь! — Будто мало ему было тени Великого, Знаменитого и Большого, а тут еще и под тень Кузнеца попасть угораздило. «Эх, если б не обещанная кузня, стал бы он из себя ученика изображать?..»
