сумасшедшие. Мама даже разрешала обзываться плохими словами и кидаться песком — чтобы те люди подумали, что мы — дикие варвары и отодвинулись от нас подальше.
А перед самым отъездом они захотели попробовать кактусы-опунции и так укололи все руки, что мама весь вечер вынимала им пинцетом занозы. Потому что они не знали, что эти кактусы надо собирать в ведро с водой, ведь у них летучие колючки.
Бабушка и дедушка на море
Этим летом к нам в гости наконец-то приехали бабушка и дедушка из Москвы. Я их поцеловала, и сразу почувствовала, что они из Москвы — от них пахло Москвой. Мы сначала пожили у нас дома, чтобы они привыкли, а потом поехали на море. Бабушка любит купаться — как увидит море, так сразу в него плюхается, только плавать почему-то не научилась. А вот моя Папиха очень хорошо плавает, хотя она не морская Папиха. К тому же бабушку все время смывала волна, поэтому она одна не ходила купаться, а все время с дедушкой. Дедушка сильный, он не давал волне унести бабушку. Вообще дедушка лучше, потому что у него есть ай-пад и еще потому, что он ест масло с нутеллой, и хотя бабушка ему говорит: «В твоем возрасте масло с нутеллой есть нельзя!», а он все равно ест и шутит. Бабушка все время ест тунца и рящики. «Рящики» - это такие молодые кости, вот, например, у Коли не кости, а рящики. Они и в курице водятся, Саша их тоже любит, а я не люблю. Я только мясо люблю и мороженое с шоколадом. А Катя все любит, особенно рыбу. Даже «о-бо-жа-ет». Я ей для смеха сказала «Ой! Рыба сладкая!», а она говорит: «Не сладкая, а просто вкусная».
Потом мама уехала в Каваллано на один день, чтобы полечить болячки, а я осталась на море с бабушкой и дедушкой. Ведь я уже большая. Мне пять лет. Но главное — со мной была моя Папиха, без нее я бы с ними не осталась. Ведь я из не так хорошо знаю — они ко мне редко приезжают. В субботу утром мы все четверо пошли на рынок, хотя точно не знали, где он. Нам попались навстречу две старушки, но я у них не хотела спрашивать дорогу, потому что они были злые и могли специально нас обмануть, чтобы мы заблудились. Тогда дедушка сказал: «Вон стоит карабиньер. Спроси у него дорогу. Карабиньеры все честные и хорошие». Но я стеснялась. Тогда дедушка сам у него спросил, как его мама учила, он все запомнил: «Mercado, mercado?” и хотя правильно говорить «Mercato” карабиньер его все равно понял и честно показал нам в сторону рынка. А бабушка сказала: «А я уже сама догадалась, где рынок — вон оттуда все с сумками идут». Мы купили арбуз, помидоры, лепешку-скьяччату, пирожное, и панамку для меня.
А потом вернулась мама, уже без болячек, и мы пошли купаться в темноте. Бабушка и мама каждое утро мечтали искупаться в темноте. Какая-то странная мечта: в темноте купаться холодно. Но вечером они уже об этом не мечтали, потому что мама каждый вечер готовила вкусный ужин, как в ресторане, и им не хотелось с толстым животом лезть в холодную воду. Но один раз они выпили вино с Мадейры, чтобы не замерзнуть и не утонуть, потому что спасатель ушел уже ужинать, и взяли меня с собой — если что, я побегу за дедушкой. Только я забыла, что их надо контролировать, потому что увидела в самом конце моря остров.
- Мам! Смотри — там остров! Давай завтра на него сплаваем!» Но мама сказала, что это не остров, а корабль, потому что вчера его там не было и завтра утром опять не будет. Но я думаю, что это был плавучий остров, который ночью всплывает, а утром тонет. Как солнце, только наоборот — солнце вечером тонет, а утром всплывает. Я сама видела! И дедушка сфотографировал, как солнце за три минуты утонуло в море.
А потом бабушке с дедушкой надо было уезжать обратно, потому что у них был обратный билет. И мы поехали провожать их на поезд в Чечину. Дедушка захотел прокатиться на лифте, и застрял, потому что не послушал маму, и отпустил кнопку, а надо было все время нажимать. Потом поменяли платформу, на которую должен был приехать бабушкин поезд, и дедушка сказал, что он перебежит прямо по рельсам на другую платформу, а мама сказала, что его за это арестуют. Наверное, он просто боялся опять в лифте застрять. Когда я их обняла, от них уже не пахло Москвой, а пахло морем. На поезд они все-таки успели, только этому никто не обрадовался: они махали нам и плакали. И мама тоже плакала, а я ей сказала: «Ты что плачешь? У тебя что-нибудь болит? Ты же сама говорила, что можно плакать, только когда что-то болит. И еще ты говорила, что большие не плачут, а сама вон ревешь как ветлуга».
Закат в Кала Виолина
Потом было много всякого неинтересного, потому что зимой меньше интересного, чем летом. Зимой из интересного только Рождество и снег. Но в этом году снег почему-то не выпал.
Зато потом наступила весна, и мы поехали в Кала Виолина встречать закат. Кала Виолина по-русски значит Бухта Скрипка. Но это не потому, что она сделана в форме скрипки. Просто там такой особенный песок, что когда по нему ходишь, раздаются такие звуки, как будто кто-то играет на скрипке. Там было столько народу, что можно было услышать целый скрипковый оркестр, все ходили и прислушивались к своим шагам. Но я почему-то никаких скрипок не услышала, а слышала только шум волн. Идти в эту бухту ну о-о-очень далеко. На машине проехать нельзя — запрещено. Поэтому все оставляют машины на стоянке, а потом с сумками, зонтами, надувными матрасами, полотенцами и плачущими детьми идут через лес к морю. Мы шли так долго, что мне уже надоело любоваться бабочками и цветами. К тому же мама перепутала дорогу, и мы зашли в какие-то дебри. Мама сказала, что чем труднее идти, тем больше мы потом обрадуемся морю и что сейчас детям все дают на блюдечке с золотой каемочкой, в том смысле, что они ничего не добиваются, а получают все без труда и поэтому не умеют радоваться. Только я бы все равно обрадовалась морю, и без трудностей — ведь я целый год в нем не купалась! И даже вода была ни капельки не холодная, хоть я еще и не привыкла к морю. А когда мы как следует накупались, мама достала из сумки бутерброды, жареную картошку и складные пиццы, а потом еще черешню. Закат до конца мы не досмотрели, потому что Баббо боялся возвращаться на стоянку через темный лес— вдруг на нас нападут кабаны! Мама сказала, что назад будет идти легче — во-первых, сумки у нас пустые, потому что мы все съели, а во-вторых, солнце зашло, поэтому не жарко. Но оказалось, что мама не права. Во-первых, я устала от купания, во-вторых, нужно было все время идти в горку, а это тяжелее, чем спускаться с горки. К тому же, ничего прятного впереди уже не было, одни трудности и возвращение домой. Конечно, я надеялась на кабанов — если бы они выскочили из кустов, Баббо пришлось бы взять меня на ручки. Но, как ни странно, они не выскочили. А еще мне пришлось тащить Папиху, хорошо хоть она пока не очень выросла, у нее такие размеры: ширина панциря, длина панциря. Вот был бы ужас, если бы я взяла с собой Думбо! Я бы, наверное, просто умерла от жары!
Я не знаю, если вам понравилась моя история про Папиху. Это очень правдивая история. У меня по правде есть черепаха по имени Папиха, если вы приедете ко мне в Каваллано, я вам ее покажу. И даже дам подержать. Только не приезжайте слишком рано, а то я буду в школе, и мама не даст вам Папиху без моего разрешения. Если вы хотите узнать, что еще случилось с моей Папихой, я расскажу вам продолжение: как Папиха купалась в бассейне, как пряталась от дождя, но только не сейчас. Сейчас мама зовет меня мыться в ванночке. Завтра к нам в школу придет мэр Казоле и мы будем петь гимн Италии.
Часть 2
Я — Анечка из Каваллано. Вы меня еще не забыли? Я хотела еще кое-что рассказать, что я забыла в первой истории. Только это не про Папиху, а вообще про жизнь.
Может, вы удивитесь, что я все слова говорю по-русски, а своего папу называю по-итальянски «баббо». Это потому, что «папа» по-итальянски значит Римский Папа, то есть самый главный итальянский священник. Поэтому если я буду называть своего баббо папа, то все подумают что я зову Папу Римского! Хотя у нас в группе в детском саду есть девочка с фамилией «Папа»! Это не значит, что ее папа — Римский
