три года

языком катая по нёбу десятки «здравствуй».
будто воспоминания, каждое из которых
в память врезалось так, как в плечо врезается лямка
бельевая, белая, шелковая. итогом
остается одно – сидеть себе и калякать.

одиночество – это, то что не сунешь в верхний
ящик письменного стола, отложив до завтра.
за окном корабли. корабли покидают верфи,
пополам переламывая путь от себя – на запад.
одиночество – это то, что не спрячешь в сумку,
не уместишь в бокале, даже добавив вермут.
я смотрю на кожу, любуясь ее рисунком,
состоящим из тонких переплетенных венок,
из дорожек, ведущих к сердцу по лабиринту –
вот пройти бы каждую, занять бы себя на годы,
а у самого пульса, у самой кромочки ритма
обнаружить ребенка теплого и нагого.

ты не спросишь, а я не отвечу тебе, пожалуй,
отчего так болезненно детство во мне икает.
жизнь – потешный вокзал, состоящий из провожаний
голубых вагонов с летящими особняками
за окном.
2005/09/01

и веки мои придут в норму...

и веки мои придут в норму,
и вены мои впадут в море…
все будет новым, таким новым,
ептвоюмать! по последней моде.

шарфик на шею петлей тесной,
жидкий шафран по глотку в глотку.
психую, жду результаты теста –
а вдруг удалось укусить локоть (?)

жестокость – как способ прослыть сильной;
железность – как способ простыть насмерть.
гарсон, принесите еще сидра,
побольше! ну что это? курам на смех!
2005/09/05

моей болезни полгода уже. она...

моей болезни полгода уже. она
ничем не лечится. воскликнет любой местный житель –
вода в округе чем-то заражена,
не пейте ее, пожалуйста, воздержитесь!

а я глотаю, себе обжигая грудь
(у этой воды есть привкус вина и сажи),
чтоб каждую ночь ночь вступала со мной в игру –
в молчанку. ну-ка, кто первое слово скажет?

второе кто сумеет не догово…?
кто сможет уснуть, запирая себя на ключик,
как старый сундук с паранойей? и кто кого
чему-то особому за ночь эту научит?

ведь если резать, то сразу наверняка,
а у меня не хватает ни сил, ни слов, ни желаний!
столицу поясом верности держит МКАД,
не позволяя на градус от ожиданий

отпихиваться, доверив постам ГАИ
контроль за движеньем в пределах кольца. напрасно
себя я воображаю мустангом и
отчаянной иноходью выруливаю на трассу.

ведь если стреляться, то сразу и наповал,
минуя дуэли, оставив спать секундантов…
мой внутренний мальчик нелеп и аляповат,
он вовсе не может не биться, не рваться куда-то,