О резонирующих свойствах тонкой материи

Наталья Михайловна Караванова О резонирующих свойствах тонкой материи

Мир это вдохновение. Звучит красиво, но попробуй, поверь.

Медленная масса упругого теплого воздуха, вязкого, без завихрений. Бегущие фары — красная половинка улицы, белая половинка улицы. Синие сумерки, часы на здании вокзала показывают плюс восемнадцать. Фонари вполнакала. И над всем этим — пурпур августовского заката. А с востока встает синева, присыпанная, как цветочной пыльцой, мерцанием Млечного пути…

Стою на мосту, свесившись через перила, а там внизу крыши вагонов, зеленые, полосатые. И легкий запах печного дыма. Должно быть, в одном из вагонов вовсю работает титан. Вот мягко тронулась, изогнулась, разгоняясь, вечерняя электричка.

Мимо, добродушно матерясь, прошли глотнувшие пива подростки. Если бы спросили, сколько времени, настроение испортилось бы непоправимо. А настроение — вещь хрупкая. Такой вечер может не повториться больше никогда. Часто такой вечер бывает только на фотооткрытках, запечатлевших Питерские белые ночи. Где дома складываются в легко узнаваемые силуэты, а небо рассказывает стихи, незнамо как понятые фотографом, и в виде типографских отпечатков дошедшие до нас.

Вот сейчас надо бы поотчетливей представить себе такие же точно сумерки, но где-то на Невском, возле выхода из метро, с видом на собор, там недалеко есть открытое кафе, причем, даже неважно, которое именно. Важна возможность присесть за столик, заказать кофе… насладиться моментом присутствия там и тогда, и хорошо бы на время забыть о 'здесь и сейчас'.

Нет, все-таки звуки бегущих мимо машин мешают, не дают точно выразить мыль.

Как говорит Артем, — попасть в резонанс. Артем настраивается на музыке, он любит джаз, он виртуозно умеет подражать голосу саксофона.

Спускаюсь вниз, к рельсам, по боковой железной лесенке. Ступени, как пароходный трап. Я не умею запоминать сложные мелодии, а уж тем более

прокручивать в голове хитроумные джазовые импровизации.

Внизу куда прохладней и уже совсем темно. В футболке стало зябко. Хватит на сегодня вдохновения. Опять у меня ничего не вышло. Что самое обидное, так тянется с середины июля. Полный, абсолютный кризис и тупик. Завтра же пойду к Артему и скажу, что умываю руки. Он, конечно, расстроится, и попытается меня убедить. Ему невдомек, что он связался с полной бездарностью…

Он расстроился, конечно, но не так сильно, как я опасалась.

Мы засели в 'Бегемоте', это кафе равноудалено от наших домов. По случаю творческого кризиса пили пиво. Холодное, питерское. Честно говоря, вчерашнее настроение улетучилось, словно его и не было, осталось только глухое раздражение от произошедшей неудачи и бессильная злость. Тот город не виноват, как и этот.

Все ж для первой попытки нужно было выбрать что-то другое, чтобы раз и навсегда не заработать стойкое отвращение к любимым местам.

— Может, я чего не так объяснил? — огорченно говорит Артем и чешет затылок.

— Может быть. У меня не выходит!

— Господи! Ты же только начала пробовать! Как ты можешь так говорить! Ну, не получается настроиться на музыку… это вообще мало у кого получается… попробуй поработать с запахами, с разговорами. Со звуками улицы, наконец! Или знаешь что?

— Что?

— С тобой так бывало: вот звучит песня. Вроде бы простенькая. А продирает до самой печенки, так что слезы из глаз.

— Не поняла, при чем здесь печенка, но в принципе, ты прав. Бывает такое.

Артем прикладывается к бутылке, делает неслабый глоток и продолжает объяснять.

— Это тоже явление из области резонанса. Скажи, только честно. Настроится на ситуацию у тебя получалось?

— Мне кажется, вчера было что-то похожее. Но все равно, чего-то не хватало. Чего-то важного.

— Так. Теперь следующее задание. Вот ты поймала настроение, а потом попробуй привязать его к песне. Попробуй попасть в тон… пусть опорой будет не выстроенный тобой образ, а песня. Поняла? Кстати, ты свое пиво собираешься допивать, или мне подаришь?

— Да забирай. Только у меня все равно ничего не выйдет.

— Да почему?

— Да просто потому, что реальный мир не имеет отношения к моему вдохновению. Он вовне, как ты не понимаешь? Он есть. А вдохновение — это что-то из области тонкой материи. Идеи там, чувства. Смыслы!

— Ты чего орешь? На нас оборачиваются. Ты умница, но попробуй повернуть все то, о чем говоришь, в свою пользу. Пропусти мир через себя, если угодно, заставь себя звучать в унисон. Ну, что я тебе на пальцах объясняю… пока сама не почувствуешь, все равно не поймешь.

Возвращаюсь к той же точке, но день другой, и сегодня все не так и не там.

Надо попробовать побродить по городу, а заодно и привязать к себе какую-нибудь подходящую мелодию. Самое главное, это почувствовать момент. В сумке у меня, как талисман, уже почти месяц болтается старый медный жетончик от ленинградского метро. Вчера весь вечер просматривала то, что мы когда-то наснимали, гуляя по питерским улочкам, паркам, проспектам, или чинно включившись в поток туристов-экскурсантов. Конечно, так не поймешь и не узнаешь главного — сути. Но мне главного и не надо. Мне главное — настроение. Как, ну как его поймать? Может за хвост? И где еще у него хвост? Упорно вспоминаю и не могу вспомнить ни одной приличной песни. В голову лезет какая-то чушь. От нее становится только хуже и хочется проклясть все на свете, забыть и забить. Уныло ползу в подземку возле вокзала. В нашем городе подземный переход всего один, может, с него и следует начать? Он-то как раз мало, чем отличается от своих столичных собратьев. 'В переходе метро на Тверской…'. Но это уже не Питер, это уже Москва, а Артем говорит, что образно-ассоциативный ряд должен быть управляем. Оно и понятно, на бродячих мыслях далеко не уедешь.

Переход мне не подарил ничего нового, кроме живописной панорамы разложенных на многочисленных лотках шмоток. У выхода, правда, пробовал лады баянист, но и он, видимо, был не в духе, его мелодия тоже что-то не клеилась. Вконец отчаявшись, он заиграл, было, Венский вальс, но сбился на первом же куплете.

Собирались тучи, ветер обещал окрепнуть и уже на пробу гонял по сухому асфальту пыль и жухлые листочки. Вообще-то такая погода тоже имеет свое очарование, но отчего-то не вызывает у меня нужных ассоциаций.

Автобус подкатил сразу, и поскольку мне не очень важно было, куда ехать, я чинно порадовалась полупустому салону. В салоне играла музыка. Но это снова была какая-то не та музыка: 'Владимирский централ, ветер северный…' нет, совсем, совсем не то, что нужно. А потом и вовсе прозвучала заставка, и начались новости. От новостей, как от страшного сна, я сбежала на первой же остановке, потому что это были местные новости.

Прямо перед носом оказался ларек с мороженым. Я бездумно купила порцию, пристроилась на лавочке в сквере. Рядом со мной художница рисовала сангиной портрет пожилого любителя искусства. Готовые произведения она разложила на лавочке рядом со мной: портреты, шаржи… не очень умелые, но бесспорно старательные и даже талантливые. На ее сосредоточенное лицо и уверенные руки приятно смотреть. 'Живописцы, окуните ваши кисти…'. Опять Москва. Сегодня день Москвы. Сегодня Петербург не актуален. Я прикрыла глаза, и заставила себя высвободить из памяти одну мелодию. Давнишнюю песенку, услышанную единожды, скверно запомненную, но из тех, что потом ищешь всю жизнь. У мелодии есть слова, но я их не помню, помню только обрывки, какие-то строчки. Песня не про Питер, кажется про Париж, но в ней что-то есть такое, на уровне подкорки привязанное к нужному времени и месту. И что я вообще