спит ли в соседней комнате тетка, потихоньку выбраться через окно на двор. Ну да, через окно: дом старый, половицы так скрипят, что могут не то, что тетку, пол улицы разбудить.
Выбралась. Вдохнула ночь. Август рассыпал млечный путь прямо над головой.
Где-то хрипло опробовал ноты петух, но сбился, смолк.
Янка побежала. Задами, через огороды. Вдоль забора, на старый полустанок. Там раскрошившиеся бетонные плиты ведут прямо к полотну. Полкилометра вперед — и начнется та самая узкоколейка. Ее так и не убрали за лето. А теперь уж и вряд ли уберут. Быстрее.
Теперь она была уже уверена — Яст ждет. Зовет ее изо всех сил, надеется… что она успеет?
Успеет что?
— Добежать. Янка, он прилетел за мной. Все, Янка, все…
Он сидел на рельсе — полупрозрачный, съежившийся. Несчастный.
И нельзя даже дотронуться. Протянешь ладонь, а под пальцами будет воздух.
Потому они всегда прощались заранее, у тех самых камней, где сон-трава цветет с марта по август.
— Яст…
— Он мой… ну, вы бы сказали 'хозяин'. Но это неправильное слово. А правильного я не знаю.
— И ты не можешь отказаться?
Яст пожал одним плечом. Взял откуда-то эту дурацкую привычку, совсем недавно ее еще не было. Отвел взгляд:
— Янка, а если я скажу, что я не человек? Да, я создал этот… образ… чтобы было удобней с тобой общаться. Но я не человек.
— И что?
— Я вещь, Янка. Я просто потерянная вещь.
— Это из области самокритики, да?
Она села на рельсы рядом.
— Это из области самой что ни на есть правды. Ты будешь смеяться, но я космический корабль.
— Живой?
— Ох, Янка, как же с тобой сложно. Конечно, живой. Какой же еще?
— Это, наверное, интересно?
— Какая разница, когда без тебя?
— А если со мной… возьми меня с собой! Пожалуйста…
Прибежала собака. Села рядом, поскуливая. Она тоже была полупрозрачной.
Положила большую морду на колени Ясту. Янка зажмурилась. Спросила:
— А твой хозяин может тебя… ну, освободить… или нет… так же не бывает… ну, мне подарить, а?
— Он все может. Он же бог. Только захочет ли?
— А давай спросим?
— Янка, ты чудо…
Яст поднялся, вскочила собака.
— Пойдем!
Еще один бог задумчиво провел пальцем по корпусу кораблика. Корпус выглядел неважно: к звездной пыли добавилась пыль земная, несколько веков во влажной почве вовсе не способствовали хорошей сохранности. Лететь на нем — опасно.
Оставлять — нельзя. Противозаконно.
Прости, дружище! Невесело усмехнулся бог.
— Погодите! — крикнула Янка.
Что-то подсказало ей — сейчас случится недоброе.
Бог обернулся.
Ему навстречу из кустов вышла собака. Села, уставилась в лицо инфернальными глазами.
— Янка, иди сюда, — шепнул Яст в самое ухо, — быстрее!
В одном из камней виднелось круглое отверстие. Оттуда, из глубины, мерцал желтый свет. Как от свечки.
Она, не раздумывая, забралась внутрь.
Собака легла в траву, прикрыла веки. Над ястом зашуршал сильный ветер.
Бог плюнул под ноги и обернулся к камням. Затягивать процедуру не следовало.
Вот только не было там уже никакого кораблика.
Только сон-трава цвела.
Просто лес. Просто август. Ветер.
В небе над его головой вспыхнула и погасла еще одна маленькая звезда.
