Валерия засмеялась.
— У вас на все готов ответ, — сказана она, — и мне так приятно ваше общество.
— И мне ваше общество очень приятно, — ответил ее спутник. — Настолько, что я даже начинаю бояться.
— Бояться? Чего же?
— Потерять вас.
Валерия пожала плечами очень по-французски:
— Это неизбежно. И вот почему сегодняшний день так важен.
— Если, конечно, вы именно это имели в виду, — сказал граф.
— Конечно, именно это. Этот день так важен, потому что мне сейчас очень хорошо, и я не хочу ничем испортить это ощущение.
— Ну что же, значит, я должен сделать все, чтобы этого не случилось, — ответил граф.
Они вышли из ресторана и сели в карету, которая повезла их по Большому пляжу.
Потом они вышли и направились к морю. Валерия любовалась огромными кустами розовых, малиновых и голубых гортензий, которые росли здесь повсюду.
Она подумала, что Биарриц — это поистине город цветов.
Валерия долго стояла на берегу моря и как зачарованная смотрела на волны, пенившиеся у волнорезов. Ничего подобного она до сих пор не видела. «Это какая-то сказочная страна, с ее удивительными цветами, золотыми песками и волшебным морем», — думала она.
Тут только Валерия заметила, что, пока она любовалась морем, граф смотрел только на нее. Выражение его глаз вызвало у нее какое-то новое и странное чувство, которого она не испытывала прежде и не смогла бы определить сейчас. Чувство, которого она никогда не испытывала, общаясь с мужчинами в Лондоне.
Валерия присела на скамейку, окруженную кустами гортензий. Все вокруг было так романтично.
Они беседовали легко и непринужденно. Живые остроумные реплики словно сами слетали с ее губ. Ею опять овладело чувство, что они актеры на сцене.
Беседа с ней явно доставляла удовольствие графу, и Валерия подумала, что ее мама могла бы гордиться ею. Когда-то, когда Валерии было лет пятнадцать, мама сказала:
— Когда ты общаешься с мужчиной, ты должна принимать во внимание его интересы.
— Но, мама, как же я узнаю, что его интересует?
— Если ты сомневаешься на этот счет, — ответила та, — поговори о нем самом. Ни одна тема его так не заинтересует!
Они обе рассмеялись.
Валерия запомнила эти слова. Когда на званом обеде ее соседом как-то оказался пожилой джентльмен, она разговаривала исключительно о нем самом, и беседа текла действительно легко.
Однако граф был не менее скрытным собеседником, нежели она сама.
Она уже не раз пыталась вызвать его на откровенность, но он оставался для нее загадкой.
«Он платит мне моей же монетой», — думала Валерия.
Только по пути обратно в гостиницу граф спросил:
— А что вы делаете сегодня вечером?
Она испугалась, что он сейчас простится с ней, и сказке придет конец.
— Я… пока еще… не могу сказать точно, — неуверенно ответила девушка.
— Я полагаю, что ваш друг Тони сегодня вечером снова отправится в гости?
— Как вы догадались? — удивленно воскликнула Валерия. — Он действительно собирается встретиться с девицами, которые исполняют канкан, и, как вы, очевидно, понимаете, он не променяет такую возможность ни на что в мире.
— Этого я как раз не могу понять, — возразил граф. — Я предпочел бы провести время с вами.
Она промолчала, и он продолжал:
— Но если так, не окажете ли вы мне честь поужинать со мной?
Валерия неожиданно рассмеялась:
— Знаете, я так боялась, что вы не пригласите меня на ужин. В гостинице еда вряд ли особенно хороша.
— Ну, я вам обещаю очень хороший ужин. Вы обычно ужинаете рано?
— Это звучит очень по-французски, но я-то привыкла к английскому времени.
— Это, безусловно, доставило бы удовольствие мистеру Арчеру.
Валерия промолчала, и граф добавил:
— Я заеду за вами без четверти восемь.
— Вы уверены, что желаете моего общества? — спросила Валерия. — Я боюсь, вы уже устали от меня. Но я не думала, что Тони… найдет здесь друзей… и я останусь одна.
— Ну, последнего, во всяком случае, не будет, — сказал он. — И там мы сможем возобновить нашу словесную дуэль. У меня будет время подготовиться.
Валерия рассмеялась:
— Вы меня пугаете. Я не хотела бы потерпеть поражение в этом поединке в первые же минуты нашей новой встречи.
— Это вряд ли случится. И осталось еще немало тем, которые мы с вами еще не обсуждали. — Помолчав немного, он добавил: — Например, мы не говорили о любви.
— Думаю, это лишнее, — быстро возразила девушка.
— Почему же?
— Потому что это было бы нечестно. Уверена, вы знаете об этом гораздо больше меня.
— Если это правда, вот еще одна задача, которую мне предстоит разрешить.
Карета остановилась у гостиницы, и граф подал Валерии руку.
— Спасибо вам, спасибо за все, — сказала она. — День сегодня был прекрасным, и, я надеюсь, таким же будет вечер.
— Не могу выразить словами, как я надеюсь на то же.
Он сказал это так искренне, что девушка даже удивилась.
Валерия уже научилась различать иронию в его высказываниях. Иногда ей становилось не по себе от его насмешливого тона. Но не сейчас.
Он снова поцеловал ей руку, и Валерия почувствовала, как внезапно словно огонь пронизал все ее тело. Это чувство было таким сильным, что почти причиняло боль. Но мгновение спустя оно прошло, и девушка решила, что она вообразила это.
Однако она поспешила оставить графа и, взяв ключ у портье, направилась к себе. Войдя, Валерия замерла от удивления.
На столе стояла большая корзина с роскошными розовыми и белыми розами. К ней была приколота записка:
«Спасибо за самый прекрасный вечер в моей жизни.
Рамон де Савен».
«Так его зовут Рамон! Это имя идет ему», — подумала Валерия.
Рядом стояла корзина с орхидеями, очевидно, очень дорогими. Валерии показалось странным, что граф прислал ей две корзины цветов сразу. Во вторую корзину так же была вложена записка, написанная по-французски:
«Самой красивой женщине, которую я когда-либо встречал. Луис Гонзалес».
В первое мгновение Валерия растерянно смотрела на подпись.
Затем она поняла, что это, должно быть, тот испанец, который заговорил с ней вчера вечером в «Мулен». Однако каким же образом ему удалось узнать, где она живет? Ей вовсе не понравилось, что ему это известно. Потом девушка подумала, что испанец мог узнать об этом от мадемуазель Рене.
Валерия швырнула визитную карточку испанского барона на стол. Ей стало немного страшно. Но тут она вспомнила, что завтра они с Тони уезжают, и ни этот испанец, ни вообще кто бы то ни было уже не смогут их найти.
В том числе и граф. Валерия не решилась признаться себе в этом, но ей не хотелось расставаться с
