Валерия.
Вместо ответа граф обнял ее и поцеловал снова, более требовательно и властно. Она ощутила силу его рук. Мир словно исчез для нее, остался только Рамон.
Ей показалось, будто минула вечность, хотя прошло всего несколько минут, прежде чем граф заговорил снова:
— Теперь я должен оставить тебя, моя дорогая. Ты слишком устала и взволнована тем, что случилось. Завтра мы решим, что делать дальше; во всяком случае, нам уже не придется скрывать, что мы с тобой принадлежим друг другу.
— Я… я люблю тебя, — прошептала Валерия.
— И я тебя тоже, — сказал Рамон. — И теперь я буду заботиться о тебе и оберегать тебя.
Он еще раз нежно поцеловал ее. Валерия подумала, что он собирается уходить, потому что не хочет, чтобы Тони, вернувшись, узнал обо всем, что произошло.
— Когда же я уйду, — продолжал граф, — ты запри двери и в спальне, и в гостиной. Вряд ли эта свинья вернется, но я велю портье позаботиться, чтобы никто, кроме твоего друга, не мог войти в номер.
— Испанец… больше не вернется? — спросила Валерия. Вдруг она испуганно воскликнула. — А ты… не убил его?
— Нет, конечно. Но он сильно ушибся и слишком унижен, чтобы снова пытаться тебя преследовать. А завтра я заберу тебя отсюда.
И тут Валерия вспомнила о том, что должно случиться. Эта мысль причинила ей такую боль, что девушка в отчаянии прикрыла глаза.
— Ты устала, — нежно сказал граф. — Доброй ночи, моя радость. Предоставь все мне и думай только о том, как счастливы мы будем.
Он поцеловал ее в лоб, затем встал и закрыл дверь, которая вела в гостиную. На прощание он сказал ей:
— Запрись, как только я уйду, и не думай ни о чем, кроме нашей любви.
Когда он ушел, Валерия, понимая, что должна послушаться его, заперла за ним дверь. Она слышала, как затихли его шаги на лестнице.
Когда девушка снова села на кровать, слезы вдруг потекли по ее щекам.
Она пыталась вытирать их, но не могла остановить этот поток.
Уткнувшись в подушку, Валерия плакала, пока не изнемогла. Тогда она заснула.
Проснулась она от стука в дверь. Вставать ей не хотелось. Она досадовала на того, кто разбудил ее так рано, но услышала голос брата:
— Вэл! Вэл! Проснись!
Валерия села на кровати. Она поняла, что Тони стучится в запертую дверь гостиной.
— Вэл! Ты мне нужна! — снова услышала она его голос.
Она неохотно поднялась с постели, нашла ключ и открыла дверь.
Тони вошел в спальню. Подойдя к окну, он раздвинул шторы. Было еще раннее утро, солнце только что взошло.
Валерия сразу заметила, что с братом что- то не так. Плечо его было обсыпано каким-то белым порошком, а галстук завязан кое-как.
— Что случилось? — спросила она.
— Нет времени объяснять. Мы должны уезжать немедленно. Одевайся и собирайся поскорее, нельзя терять ни секунды.
— Но я… я не понимаю, — испуганно вскрикнула сестра.
— Потом объясню. Делай, как я сказал, и поторопись. Я пойду соберу свои вещи.
Он почти выбежал из комнаты. Валерия быстро оделась, испуганная словами брата.
К счастью, большую часть своих вещей она уже упаковала. Оставалось платье, которое девушка собиралась носить на обратном пути на яхте. Его Валерия и надела. Зная, что в такой ранний час ее едва ли кто увидит, она наскоро уложила свои длинные волосы узлом на затылке и как раз надевала шляпку, когда в спальню снова вошел Тони.
— Ты готова?
— Да… кажется.
— Неси свой саквояж вниз, а я пошлю портье за остальным багажом. — С этими словами он открыл дверь на лестничную площадку.
Валерия поспешно спустилась вниз с саквояжем в одной руке и шляпкой в другой.
У входа в гостиницу их ждал наемный экипаж.
Она устроилась на заднем сиденье, слуги погрузили багаж, Тони дал им на чай и тоже сел в карету.
Когда они отъехали от гостиницы, Валерия снова спросила брата:
— Что же случилось?.. И… куда мы теперь едем?
— Конечно, возвращаемся на яхту. Кажется, для меня опасность миновала, но могло быть хуже.
— Объясни же, в чем дело, Тони, прошу тебя!
Тони вдруг оглянулся, посмотрев в заднее окно кареты. Убедившись, по-видимо- му, что их никто не преследует, он несколько успокоился и заговорил снова:
— Наверно, ты думаешь, что я глупец, но если все обойдется, я скажу, что дело того стоило.
— Обойдется? — спросила встревоженная сестра.
— Наверное, я не должен бы тебе это рассказывать, — неохотно начал он, — но, с другой стороны, это было бы нечестно.
— Конечно, нечестно! — отвечала сестра. — И что бы там ни случилось, мы ведь в этом деле заодно.
— Я всегда говорил, Вэл, что ты просто прелесть! — воскликнул Тони. Он улыбнулся.
— Я хотел приключений и, ей-богу, получил то, чего хотел.
— Расскажи же мне все… с самого начала.
Тони перевел дыхание.
— Знаешь, эта Рене мне очень понравилась сразу, как только я ее увидел в «Мулен».
— Да… конечно, я это поняла.
— И вчера вечером мы с нею прекрасно провели время.
— На вечеринке?
— Да не было никакой вечеринки.
Валерия ахнула.
— Ты… хочешь сказать, что вы с ней…
— Да, я это и хочу сказать. И еще скажу тебе, Вэл, что это была одна из самых прекрасных ночей в моей жизни.
Сестра промолчала. Рассказ Тони, конечно, поразил ее. Но бабушка всегда говорила: «Мужчина должен быть мужчиной». Следовало ожидать того, что произошло.
— Ну и конечно, — продолжал Тони, — было очень соблазнительно увидеться с Рене и сегодня. Ты сказала, что встречаешься с графом, и я за тебя не беспокоился, а мы с ней очень славно провели весь вечер.
— Куда вы… отправились? — еле слышно спросила Валерия.
— У Рене есть маленькая, очень маленькая, квартирка около «Мулен». Она оплачивается владельцами этого заведения. Сегодня вечером ей, как всегда, надо было выйти на работу, но, так как она была со мной, то больше ее никто не трогал.
— Так ты снова посмотрел это… представление?
— Конечно. Мими Блан была просто потрясающей. Я никогда не видел ничего подобного.
Валерию слегка покоробило от этих слов, но ее брат не обратил на это внимания:
— Во время ее выступления мужчины чуть ли не разнесли зал, и распорядители предупредили, что, если так будет продолжаться, они не увидят канкана.
— Ты видел его?
