Я только мог гадать, как такая мысль могла прийти в голову этой ведьме. Лично для себя я пока что не видел ничего хорошего. Мои мысли были опутаны паутиной Шимес, и я с ужасом представлял, во что могу превратиться при, такой интересной жене.
К чёрту подобные мысли. Я не собирался жениться на Шимес, даже если для этого мне придётся пожертвовать жизнями Илонеи и Пьера. Где это видано, чтобы варркан такого класса, как я, сдавался без боя. Мне бы только освободиться от пут.
Не обращая внимания на редкие, но довольно неприятные удары Милаха, я ещё раз проверил своё сознание. Ничего утешительного.
Сделать что-либо было невозможно. Я чувствовал себя ватным Дедом Морозом. Красивая обёртка и имя, а внутри ничего, кроме ваты.
Сознание по мере возможностей сделало анализ, и выводы оказались самыми неутешительными. Все, кроме моего собственного земного сознания, находилось под неусыпным контролем Шимес.
Я снова вернулся из мира мыслей и увидел, что Милах внимательно разглядывает мой меч.
Как и всегда в подобных случаях он больше походил на нож для открывания консервов. Ничего примечательного. Такой меч нормальному воину было бы противно взять в руки.
– Ну ты, гад, – Милах с силой ткнул меня в грудь, – мне говорили, что этот меч рубит камень?
– Угу! – кивок головой.
– Но почему у меня он не рубит ничего?
– Руки не из того места растут.
Ещё один тычок в нос дал мне понять, что я слишком много болтаю.
Милах поднёс 'Лучший' к моему горлу и голосом убийцы-психопата прошептал:
– Сейчас мы посмотрим, как будет действовать твоя игрушка.
Вообще-то мне этого не хотелось. Я знал, что меч начинает действовать от прикосновения моей руки, но вот как он поведёт себя, если к нему присоединить моё горло.
– Милах, корешок, – прохрипел я, стараясь не глотать обильную слюну, – а что на этот счёт скажет Шимес?
Мои слова только ещё больше разозлили его.
Он показал жёлтые зубы и пахнул мне в лицо каким-то чесночным соусом.
– С Шимес я разберусь сам. После твоей смерти она снова захочет меня.
– Почему ты так думаешь? – Господи, этот психопат действительно меня зарежет. Даже если меч останется обыкновенным, он снесёт мне голову одним ударом.
Эти и другие неприятные мысли лезли мне в голову, когда Милах сделал короткий замах.
Я вздохнул с облегчением, когда в дверях появилась Шимес. Честно говоря, я даже не думал, что когда-то буду так рад этой женщине.
Увидев, что происходит, она замерла и, подавшись вперёд, крикнула:
– Милах! Не сметь!
Я поблагодарил Бога и Шимес, и нагло улыбнулся щербатым ртом. Не стоило мне этого делать. Милаха доконала моя наглость. Глухо ухнув, он вогнал мне в шею меч, и я даже почувствовал, как железо врезается в стену.
Если кому-нибудь рубили голову, тот поймёт, что я чувствовал. Холодная сталь обожгла шею, прошла её насквозь и снова вышла по намеченному маршруту.
Я захлопнул глаза и стал ждать, когда моя голова отделится от шеи и упадёт на холодный камень этого старого города. И будут люди слагать песни о безвременной кончине героя-варркана, павшего от руки подлого предателя человечества.
Но что-то моя голова слишком долго падала. Я открыл глаза и увидел интересную композицию, с позволения сказать – натюрморт.
Милах стоял в поднятым 'Лучшим', с откинувшейся челюстью и скатившимися на щёки глазами. За его спиной, прижав ладонь к беззвучно раскрытому рту, с не менее выразительными глазами стояла Шимес. А на противоположной стене, прикованный и истёкший кровью, довольно щерился Пьер. Я моргнул, приходя в себя, и увидел немного изменившуюся картину. Милах готовился снова попытаться счастья, Шимес гневно вскинула руку, пытаясь остановить бывшего любовника, а Пьер снова висел без сознания. А может, он и не приходил в себя, а это всего лишь галлюцинации.
Хотя я готов был поклясться, что я жив.
Как ни странно, и как ни удивительно.
Внезапно все сорвалось с места. Милах вспорол мечом мой живот, Шимес что-то закричала, а я снова в одно мгновение стал мертвецом. И, как опять оказалось, зря. Теперь я видел все до мельчайших подробностей. Меч в руках Милаха приблизился к моему животу, бережно распорол расстёгнутую куртку, затем, слегка обжигая, раздвинул кожу и вошёл внутрь. Если бы не серьёзность ситуации, я бы рассмеялся от счастья и щекотки. 'Лучший' ничего не сделал своему хозяину. И это был приятно. Так приятно, что я плюнул в гнусную рожу Милаха всей своей накопившейся кровяной слюной.
Милах, в свою очередь, выпустил меч из рук, шагнул назад, как-то медленно и неестественно опрокинул стоящую за ним Шимес, и оба они покатились по каменному полу.
Шимес первая вскочила на ноги и бросилась ко мне.
– Ты жив??
