таких же основаниях, как их дала Германия Румынии — с вводом войск? Мы готовы гарантировать также Болгарии сохранение ее внутреннего режима, если угодно, не на сто, а на тысячу лет. И не отойдем от этого обещания ни на волосок…
Гитлер и Риббентроп переглянулись…
— Но, герр Молотов, — начал фюрер, — во первых, Румыния сама обратилась к нам с просьбой, а еще неизвестно, желает ли иметь гарантии от вас сама Болгария… Во-вторых, мы дали гарантии Румынии, поскольку этого требовала необходимость обеспечения нефтяных источников от ударов англичан… В- третьих, нам надо проконсультироваться с Италией…
После паузы он прибавил:
— Россия должна получить безопасность в Черном море, но сможете ли вы ее обеспечить даже в случае пересмотра конвенции Монтрё? Я желал бы лично встретиться с господином Сталиным… Это значительно облегчило бы ведение переговоров, и я надеюсь, что вы передадите ему мои слова…
— Рад слышать такое ваше мнение и с удовольствием его передам. А в вопросе о Проливах у нас чисто оборонительная задача… Россия через проливы никогда ни на кого не нападала…
— Я это понимаю, — примирительно согласился фюрер, — Россия — черноморское государство, но в будущем у вас есть и интересы в Азии, и вам надо договариваться с Японией…
— Да, тут дела налаживаются, — согласился и Молотов. — И мы благодарим вас за содействие… Но надо найти почетный выход для Китая, тут СССР и Германия могли бы сыграть важную роль… Это можно обсудить, когда господин Риббентроп вновь приедет к нам…
Шел уже четвертый час этой беседы, которая должна была бы стать исторической, а оказалась всего лишь долгой… Беседа заканчивалась, но Гитлер произнес все же потенциально исторические слова:
— Я крайне сожалею, что мне до сих пор не удалось встретиться с такой огромной исторической личностью, как господин Сталин…
Фюрер улыбнулся:
— Тем более что я и сам, может быть, попаду в историю… Он задумался, вздохнул:
— Впрочем, как я полагаю, господин Сталин едва ли покинет Москву для приезда в Германию, а мне во время войны уехать никак невозможно…
— Да, ваша личная встреча была бы желательна, — ответил Молотов. — И я надеюсь, что она все-таки состоится…
Фюрер остался в комнате отдыха, где шла беседа, а Молотов с Риббентропом уехали в полпредство — на ужин, даваемый Шкварцевым в честь своего шеф'а.
В ПОСЛЕДНИЙ раз Риббентроп и Молотов встретились для переговоров того же 13 ноября — уже после ужина, сверх программы, в 21.40.
Собственно, великолепный ужин в бывшем роскошном царском посольстве, а теперь — советском полпредстве на Унтер-ден-Линден прервал сигнал предварительной воздушной тревоги. Все поспешили разъехаться по домам, а Молотова Риббентроп пригласил в свое бомбоубежище, в аусамт.
Это было роскошное подвальное помещение, где обстановка напоминала скорее первоклассный ресторан, чем бункер.
Налеты англичан были вялыми — у них явно не хватало сил — в отличие от немцев. Но бомбы на Берлин все же падали, и Молотов не удержался от въедливого вопроса Риббентропу:
— Вы говорите, что Англия побеждена… Так чьи же бомбы падают на нас сейчас?
Ситуация была действительно щекотливой — как по заказу… Но это была все же война, о чем Риббентроп Молотову и напомнил… Впрочем, беседе налет не помешал, а скорее способствовал: из уютного подвала подниматься уже не стали —тем более что тревогу могли повторить, и разговор затянулся до полночи…
Начал — как хозяин — Риббентроп:
— Герр Молотов, я хотел бы изложить вам весьма сырые мысли… Речь о возможном сотрудничестве СССР с участниками «пакта трех»… Нам надо разграничить сферы интересов, а вместе с Италией договориться и о Турции и проливах… Германия предлагает вам фактически присоединиться к пакту, открыто заявив о готовности СССР выработать общую политическую линию с тремя державами.
Молотов был опять невозмутим, и Риббентроп, поглядывая в бумагу, которую он достал из кармана, продолжал:
— Кроме того, можно секретным протоколом определить сферы интересов. Они представляются мне такими: для Германии — кроме приобретений в Европе, Центральная Африка; для Италии — Северная и Северо-Восточная Африка; для Японии — линия южнее Маньчоу-Го; для вас — южное направление к Индийскому океану…
Молотов никак не выдавал своего отношения к тому, что слышал, а рейхсминистр предложил:
— Окончательно все можно подготовить через Шуленбурга и вашего полпреда, а потом устроить визит министров иностранных дел к господину Сталину с подписанием соглашения. Насколько я понял, он не относится отрицательно к сотрудничеству с тремя державами… Причем по вопросу о Проливах и Турции мы могли бы договориться втроем — вы, мы и Италия… И еще одно… Не могли бы вы мне обрисовать ваши отношения с Японией. Германия хотела бы вам помочь как посредник…
Молотов поерзал в кресле и сказал:
— Начну с конца. С Японии… Надежды есть, она предлагает нам пакт о ненападении… Со мной говорил Татекава, но здесь много неясного… А насчет Проливов могу сказать, что для Германии они дело десятое, для Италии, может быть, пятое, а для нас — важнейшее. Поэтому для нас так важен вопрос о Болгарии…
— Герр Молотов, я не могу согласиться, что Италия не заинтересована в Проливах. Ведь она находится в Средиземном море!
— Из Черного моря Италии никто никогда не угрожал и угрожать не будет, — отрезал гость из Москвы.
И вот тут он был прав… Но для Германии режим Проливов был важен уже потому, что ей нельзя было допустить безнаказанный прорыв в Черное море того английского флота, который мог бы угрожать румынской нефти — о чем Риббентроп Молотову и напомнил…
И далее их беседа под редкие глухие разрывы английских бомб напоминала беседу Молотова с Гитлером: Болгария, Румыния, Турция, гарантии, Проливы, Балтика… Появился, правда, и новый момент — Молотов заявил, что СССР интересует выход из Балтийского моря через Большой и Малый Бельт, Зунд, Каттегат и Скагеррак… Все это было не слишком логично— если относительно Черного моря мы напирали на опасность чьего-либо входа в него, то относительно Балтики хотели получить право выхода.
Риббентроп объяснял, предлагал, возражал, но упирал на то, что надо разобраться с главным — где лежат интересы СССР и Германии, симпатизирует ли СССР мысли о его выходе к Индийскому океану?
Молотов же отвечал, что тут надо думать, что этот вопрос для СССР нов, однако и общие вопросы надо рассматривать не в отрыве от текущих…
В общем, это было уже повторение, хотя Молотов и сказал:
— Тут как-то было сказано, что Германия ведет борьбу не на жизнь, а на смерть… И мне не остается ничего иного, как предположить, что Германия ведет борьбу «на жизнь», а Англия — «на свою смерть»…
Прозвучало это красиво, но общей сути не изменило — особо важных результатов (если иметь в виду результаты положительные) визит Молотова не дал…
Близко к полночи Молотов предложил:
— Что же, господин Риббентроп, уже поздно, пора прощаться… Я не жалею о воздушном налете, потому что в итоге нам удалось поговорить так исчерпывающе…
— Да, до завтра… Вы ведь уезжаете завтра?
— Да… Пора домой…
И Молотов направился в полпредство— не столько спать, сколько составлять очередную шифровку Сталину…
КОГДА Молотов уехал в Берлин, Сталин не мог найти себе места… Даже Поскребышев не догадывался, как он внутренне терзался…
Те ли он дал директивы?
