— В каких отношениях вы были с Борщевым? — спросила я, уже предполагая, что ответит Шнайдер.
— Я его любил, — на глаза Шнайдера снова навернулись слезы.
Какой чувствительный! Хотя говорят, гомосексуальная любовь сильнее гетеросексуальной.
Может, это связано с тем, что партнера найти гораздо сложнее?
— Скажите, откуда вы сейчас пришли?
Вопрос оказался для Шнайдера неожиданным. Он на мгновение задумался.
— С работы…
— Если вы мне будете врать, я не смогу помочь вам, — укоризненно произнесла я.
— Ладно, — махнул он рукой, — Слава попросил меня сходить к его знакомому, кое-что передать и забрать у него деньги.
— К какому знакомому, что передать и что за деньги? — тут же уточнила я.
— Передать нужно было несколько дискет и первые экземпляры договоров фирмы, в которой работал Слава, с болгарской фирмой. Отдал я их Давнеру, директору фирмы «Арх-Модерн».
За это он вручил мне сто тысяч долларов, для Славы.
— Зачем ему эти договоры, вы знаете?
— Да, чтобы расстроить сделку с болгарами.
Тогда бы «Стилобат» снова стал работать с Давнером.
— Договор сейчас можно переслать по факсу, — недоверчиво произнесла я.
Шнайдер пожал плечами. Видно было, что он, как говорится, не в курсе.
— Деньги при вас?
— Да.
— Хорошо. А что было на дискетах?
— Не знаю.
— Что вы собирались делать с деньгами?
— Уехать отсюда и жить где-нибудь за границей.
— Где конкретно?
— Сначала мы должны были уехать в Германию, у меня там родственники, а потом перебрались бы куда-нибудь к Средиземноморью…
— Неплохие планы, — прокомментировала я, — и когда же вы должны были уехать?
— Сегодня, — грустно ответил Шнайдер.
— Покажите мне билеты.
— Они были у Славы, сейчас посмотрю.
Шнайдер достал из шкафа светлый костюм, порылся во внутреннем кармане пиджака и достал оттуда портмоне, из которого выглядывали длинные полоски билетов.
— Вот, — он протянул мне портмоне.
Кроме двух билетов на поезд Тарасов — Берлин на имя Борщева и Шнайдера я обнаружила там билет на самолет.
— Вы собирались ехать поездом? — поинтересовалась я.
— Да.
— Вы в этом уверены?
— Что значит — уверен? — взвизгнул Шнайдер. — Конечно, уверен.
— Тогда, может, вы объясните мне, что это такое? — Я протянула ему билет на самолет рейсом Тарасов — Стамбул на имя Борщева.
Шнайдер ошарашенно таращился на меня, словно не я ему задала вопрос и ждала ответа, а он.
— Что вы на меня уставились? — Я поднялась с кресла. — Может, это вы грохнули Борщева и прикарманили деньги, а теперь рассказываете мне здесь сказки про любовь и Средиземноморье?
Шнайдер раскрыл рот, пытаясь что-то ответить.
— Почему вы не хотели пустить меня в квартиру? — напирала я.
— Слава не велел никого пускать.
— Так он же был мертв, — пыталась я взять его на пушку, уже понимая, что Борщева убил не он.
— Я этого не знал, — Шнайдер снова заплакал.
— Кто же мог его убить? — Этот вопрос я задала скорее себе, чем Шнайдеру, и сама же ответила на него. — Тот, кто знал про деньги…
