— Я не остаюсь, — быстро сказала Фиби, но, когда увидела разочарование на лице пожилой женщины, поспешно поправила себя: — По крайней мере, я еще не решила, но не думаю…
— Иногда, — строго проговорила Кэрри, — люди думают так долго, что запутываются окончательно. — Она помолчала. — Но если хотите знать, что думаю я, вы именно тот человек, который нужен мисс Таре. — Она долго смотрела в лицо Фиби. — И может быть, она то, что нужно вам. Ведь для вас все это не ради забавы.
Наверху Фиби быстро натянула леггинсы и свитер и причесала волосы.
Ее смущала забота пожилой женщины. Кэрри выбрала именно ту одежду, которая была к лицу Фиби. Давно уже у нее не было такой красивой добротной одежды.
Когда Фиби спустилась, Кэрри одобрительно кивнула и, не желая слушать возражений, увлекла ее в подробную экскурсию по дому. Фиби стало интересно. В свое первое посещение она почти ничего не видела, кроме гостиной, в которой было полно народа. К ее большому облегчению, Кэрри не стала показывать ей спальню хозяина, а лишь указала на ее закрытую дверь, когда они проходили мимо.
На детской половине Фиби получила четкие инструкции по уходу за одеждой и игрушками Тары, ей показали, что где хранится.
— Вам не придется все здесь чистить. Для этого три раза в неделю приходит миссис Ватсон из поселка. Но вы должны следить, чтобы комнаты были аккуратно прибраны, — наставляла ее Кэрри. — Мисс Тара не слишком следит за тем, чтобы класть вещи на место, поэтому вам придется проявить настойчивость.
«Не имеет значения! — хотелось завопить Фиби. — Потому что я не остаюсь. У меня не хватит смелости. Потому что я в себе не уверена».
Но она молчала, лишь слабо улыбалась и кивала головой.
На обед подали домашний мясной суп с овощами и гренками, а на десерт свежие фрукты. Несмотря на душевные переживания, Фиби съела все, что перед ней поставили.
Ей показали, как обращаться с посудомоечной и стиральной машинами. Затем под строгим взором Кэрри она ловко и аккуратно расправилась с корзиной белья для глажения и пришила пуговицу на детское платьице.
— Подумать только, дни становятся все короче. — Кэрри покачала головой, выглянув в окно. — Скоро совсем стемнеет, а я оставила несколько вещей на веревке в саду. Принесите их мне, будьте умницей.
Резкий суровый ветер закрутил большую часть одежды вокруг бельевой веревки и буквально сбивал Фиби с ног.
Сквозь его пронзительное завывание она услышала, как Эштон тихо позвал:
— Фиби.
Он стоял в нескольких ярдах от нее. Даже в угасающем свете дня она увидела, что лицо у него совершенно измученное.
— Я собираюсь забрать Тару из школы. Вы поедете со мной?
— Да.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Она взяла себя в руки и схватила корзину с бельем.
Эштон сказал кратко:
— Возьмите свое пальто. Встретимся через пять минут на парковке перед домом. — Повернулся и ушел, оставив ее изумленно смотреть ему вслед.
Он ждал ее рядом с маленьким «пежо».
— Вам придется пользоваться им, пока будете работать у меня. — Он вручил ей ключи. — Давайте посмотрим, что вы умеете.
— Вы хотите, чтобы я вела? — Фиби открыла рот от неожиданности.
— Вы говорили, у вас есть права. Я должен убедиться сам, что вы хорошо водите, если будете возить мою дочь.
— Да… да, понимаю. — Она скользнула за руль, с волнением ожидая, когда он займет место около нее. — Это было давно…
— У вас есть возможность потренироваться.
К ее облегчению, машина мгновенно завелась и мягко тронулась с места.
— Куда мы едем? — спросила она, выезжая по узким переулочкам на шоссе. Она была рада, что ей пришлось полностью сосредоточиться на том, что она делала. Это помогало отвлечься от близости Доминика.
— Сначала — в «Парковую школу» Весткомба, а затем на Дервент-стрит, где Тара берет уроки игры на пианино.
— Понятно, — кивнула Фиби. — Это — через несколько домов от кафе-кондитерской.
— Вероятно, поэтому Синди вообразила, что может рискнуть оставлять там Тару без присмотра.
— Да, но ничего ужасного не произошло…
— Хотелось бы согласиться, — холодно ответил он.
Они немного помолчали, затем он продолжил:
— Кстати, могу сказать, что мне нравятся перемены в вас.
Фиби почувствовала, что краснеет.
— Я… я должна об этом поговорить.
— Звучит угрожающе, — беспечно откликнулся он. — Вам не понравился выбор Кэрри?
— Дело не в этом. Я не желаю, чтобы кто-нибудь покупал мне одежду.
— Но ваши вещи сгорели, — резонно заметил Доминик. — И, право же, я не мог позволить вам провести оставшуюся жизнь в моем халате, как бы обольстительно вы в нем ни выглядели, — вкрадчиво добавил он.
Фиби сочла более безопасным оставить это замечание без внимания.
— И все же, — упрямо сказала она, — мне потребуется вечность, чтобы расплатиться с вами.
— Считайте это частью вашей работы, — ответил он, явно не желая продолжать разговор. — Форменная одежда прилагается.
— Такая одежда не имеет ничего общего с формой, и вы это знаете. — Фиби сделала над собой усилие. — Прошу вас, позвольте мне взять чеки, и я заплачу за все вещи, как только смогу.
— Пожалуйста, не старайтесь создавать впечатление, будто вы выпрашиваете милостыню, — съязвил он. — Я встречался сегодня с начальником пожарной охраны, и он подтвердил, что причиной пожара была неисправность электропроводки. Вероятно, у вас есть основание предъявить иск вашему хозяину о возмещении ущерба.
— Сомневаюсь, что он такого же мнения.
— Возможно, у него не будет выбора. — Доминик сделал паузу. — И, конечно, ваша зарплата. Мы ее практически еще не обсуждали.
Он назвал сумму, которая едва не заставила ее бросить руль.
— Это очень много, — запротестовала Фиби. — У меня даже нет соответствующей квалификации.
— Ровно столько я платил Синди. У вас доброе сердце и чувство ответственности — два качества, которые, вынужден признать, ей были чужды. Я считаю, что вы стоите таких денег. Это помимо жилья и питания, конечно, — добавил он.
— Возмутительно! — запальчиво сказала она.
— Хотелось бы знать, отчего у вас такое низкое мнение о себе.
Она закусила губу так, что почувствовала вкус крови.
«Парковая школа» Весткомба представляла собой высокое квадратное здание из красного кирпича. Дорога рядом с ней была заставлена «лендроверами» и джипами, и их владельцы, в большинстве своем женщины, прекрасно одетые, приветствовали друг друга. Фиби почувствовала себя посторонней, хотя
