Тара покачала головой:
— Мы не можем так сделать. Я не знаю, где она.
— Ну, вероятно, где-то рядом. Она же знает, что ты ее ждешь. — Фиби старалась говорить спокойно. — Она опять уехала со своим другом?
Глаза Тары стали испуганными.
— Вы не должны знать о нем! Никто не должен. Синди будет очень сердиться, если подумает, что я рассказала.
— А ты и не рассказывала, — ответила Фиби весело, стараясь приободрить девочку. — Все в порядке. Посиди пока здесь, и я принесу тебе еще одну булочку. Когда ты ее съешь, Синди уже придет.
Несмотря на оптимистичный прогноз Фиби, высокая блондинка так и не пришла. А меж тем время закрытия кафе стремительно приближалось.
— Звони в полицию, — посоветовала Линн.
— Не могу, — возразила Фиби. — Бедный ребенок! Она и без того сильно расстроена и напугана.
— Что же ты собираешься делать?
Фиби тяжко вздохнула:
— Сама отвезу ее домой. И, надеюсь, передам ее Синди или вечно отсутствующему папочке.
— Но ты же не можешь вот так просто взять и увезти чужого ребенка. Тогда уже в полицию заявят на тебя.
— Придется пойти на риск. — Фиби посмотрела на часы, висевшие над кухонной дверью. — Почему же ее никто не ищет? Нет, я должна сделать это, Линн. Я должна отвезти ее родным.
Как Фиби и предполагала, Тара была против того, чтобы ехать домой.
— Нет, я должна ждать Синди. — Ее нижняя губка сердито оттопырилась.
— Но кафе закрывается на ночь, — мягко сказала Фиби. — Если Синди и придет, оно будет закрыто.
— Тогда я буду сидеть и ждать ее в машине.
Только через мой труп, произнесла Фиби про себя. Вслух же сказала:
— Давай пойдем посмотрим, там ли еще машина, где она ее припарковала, согласна?
Все машины покинули автостоянку, и «пежо-205» стоял в гордом одиночестве. Он был надежно заперт, что Фиби расценила как подарок судьбы. Решив, что нет никакого смысла бродить здесь в темноте и холоде, она отправилась с девочкой на автобусную станцию, узнать, есть ли автобус до Фиттон-Магны. Но и здесь их ждала неудача. Автобусы до Фиттон-Магны ходили крайне редко, только утром и днем.
— Порядок, — весело сказала Фиби, с радостью вспомнив о чаевых. — Мы возьмем такси. Ты знаешь свой адрес? — спросила она Тару, когда они уселись в машину.
— Конечно. Норс-Фиттон-хауз.
— Это, наверное, по дороге на Мидбартон? — спросил водитель, заводя мотор.
— Не знаю, — пожала плечами Фиби. — Я никогда там не была. — По крайней мере, надеюсь, что не была, мысленно поправила она себя. — А ты знаешь, Тара?
— Это там. — Но ответ малышки прозвучал неуверенно.
— Ну, что же, Фиттон-Магна не так и велика. Думаю, найдем, — сказал водитель.
Они проезжали по незнакомым улицам, мимо каких-то домов; сквозь их зашторенные окна пробивался свет, и Фиби стало казаться, что она теряет присутствие духа. Еще мгновение, и она могла очутиться в месте, где когда-то произошло то, что теперь возвращается к ней в ночных кошмарах.
Но, возможно, именно это ей и было нужно — вернуться назад и освободиться от своего страха раз и навсегда? Понять, что все это в прошлом. Даже если это окажется тот самый дом, где над ней так жестоко надругались, то люди в нем, безусловно, другие. Фамилия Тары — Вейн, а того человека звали Эштон. Доминик Эштон.
— Ну, вот и приехали, — наконец объявил водитель такси.
Фиби наклонилась вперед и увидела надпись над воротами: «Норс-Фиттон-хауз», а также каменного грифона, венчавшего их, эту скульптуру она не забыла.
— Да, — сказала Фиби словно в забытьи. — Это то, что нам нужно. Будьте добры, подвезите нас к двери и подождите меня, пожалуйста.
Тара никак не хотела выходить из такси.
— Они будут так сердиться! — говорила она сквозь слезы.
— Но не на тебя, — подбадривала ее Фиби. — Иначе им придется иметь дело со мной!
Они поднялись по двум пологим ступенькам, по бокам которых стояли пустые вазы, поразившие ее в прошлый визит огромным количеством ярких цветов.
«Сладкая Фиби, — слышался ей шепот, который мог так легко развеять ее сомнения. — Обещай мне, что будешь там».
И я пришла, подумала Фиби, нажимая на звонок. Как овца на скотобойню.
Спустя несколько минут дверь открыла дородная седовласая женщина в темном платье и ладно сидящем опрятном переднике.
— Добрый вечер. — В ее голосе звучало удивление. — Могу я чем-нибудь помочь?.. — Она перевела взгляд на Тару, крепко держащую Фиби за руку, и в испуге поднесла руку ко рту. — О, Господи, малышка! Ты давно должна быть дома, несносный ребенок! Я уже собиралась отнести тебе ужин в детскую. И могу я спросить: где эта Синди?
— Конечно, можете, — ответила Фиби, заводя Тару в холл. — Я привезла Тару домой из кафе, где я работаю. Наверно, произошло недоразумение…
— Недоразумение? — ошеломленно повторила женщина. — А что мисс Тара делала в кафе, хотела бы я знать? После школы у нее уроки музыки, а затем сразу домой. Это ее ежедневный режим.
— Очевидно, нет! Вы что-то сказали об ужине. Прекрасная мысль. У Тары, как вы догадываетесь, был напряженный день. Вы можете отвести ее наверх и присмотреть за ней? — Фиби мягко подтолкнула ребенка вперед. — Иди, малышка, я приду пожелать тебе спокойной ночи, как только поговорю с твоим папой. — Она повернулась к женщине: — Полагаю, он здесь?
— Да, мисс, он работает в своем кабинете. — Женщина с беспокойством посмотрела на дверь кабинета. — Но он просил его не беспокоить…
— Понятно, — легко произнесла Фиби, — но, думаю, ситуация чрезвычайная, не так ли?
Она прошла вперед и открыла дверь кабинета. Эту комнату, с книжными полками на стенах и большим письменным столом в самом центре, она помнила смутно.
Он стоял к ней спиной, сосредоточив все свое внимание на факсе. Когда он заговорил, в голосе послышалось нескрываемое раздражение.
— Кэрри, полагаю, я ясно сказал…
— Это не Кэрри, мистер Вейн. — Гнев, закипавший в Фиби, вырвался наружу. — Я только что привезла вашу дочь из Весткомба, где ее оставили совсем одну, и я заявляю, что с вашей стороны это или неприкрытый эгоизм, или преступная безответственность.
Он медленно повернулся. Его серые глаза неторопливо и внимательно осматривали ее. Как лед, который жжет. Так она подумала и тогда. Сейчас она узнала этот взгляд.
Судорожно глотнув, Фиби сделала шаг назад.
— Я не знаю, кто вы такая, черт побери, чтобы врываться и обвинять меня подобным образом! — Каждое его слово было подобно удару хлыста! — Но вы совершаете большую ошибку, молодая леди.
Он замолчал, глядя на ее лицо в обрамлении светлых волос, форменную одежду — белую блузку и короткую черную юбку, — стройные ноги в далеко не изящных, но удобных туфлях. Все оценил и отверг с отвращением, которое она так отчетливо запомнила еще шесть лет назад.
А потом уже мягко произнес:
— Меня зовут Эштон. Доминик Эштон. А теперь назовите мне хотя бы одну причину, которая не позволит мне вышвырнуть вас за дверь.
ГЛАВА ВТОРАЯ
