Алексей Елисеевич Крученых
Чорная тайна Есенина
Если раньше мне били в морду,
То теперь вся в крови душа.
Чорная тайна Есенина
Замечено, что к каждому более или менее значительному писателю прицепляется обычно какое- нибудь ходячее меткое определение сущности его творчества, каковое определение в литературном «паспорте» писателя является как бы его званием. К Чехову быстро прилепилось: «певец сумерек». А вот относительно Есенина до сих пор решить не могут, что он собственно такое: «певец деревни», «поэт Москвы Кабацкой», то ли — «певец Руси уходящей», и сколько еще этикеток приклеивают к Есенину. И все это в некоторой мере верно, но — верно не до конца. Кажется, только одно определение полно и непререкаемо останется за ним: Есенин — поэт безнадежности и самоубийства.
С самых юных лет, с самых ранних стихов и до трагической смерти поэта — во всех его произведениях чорной нитью проходит мотив безвыходного отчаяния.
Недостаток места не позволяет нам выписать все соответствующие строки и строфы (Мы проследим только «Избранные стихи»[1], «Березовый ситец» и «Москву Кабацкую»:
«Чистоты сердечной» не удержал. В убийство или самоубийство, так или иначе — чорная гибель.
Далее идут чрезвычайно примечательные строки:
Мир Есенину кажется неприветливым и чужим. Смерть — блаженный исход «к неведомым пределам» —
С каждым годом, с каждым стихотворением, все темнее и неприятнее жизнь, все страшнее неизвестный преследователь:
Чорный враг — кажется Есенину — подстерегает поэта на каждом перекрестке его пути. И поэтому — что жизнь? Она не нужна и призрачна, хотя бы потому, что она более призрачна, чем тоска и отчаяние; вся жизнь — как дым.
Радость жизни для Есенина — «дым». Поэтому смерть, гибель кажутся ему единственной реальностью.
Это — приговор самому себе. Этот приговор был бы несправедлив, если бы Есенин крепко и по- настоящему пожелал другого. Но этого сделать он не смог.
Он не сумел разглядеть той жизни, которая могла бы повести его по другому пути. А та жизнь,
