– Спасибо, доктор. – Акира удивлён: нечасто приходится слышать приятные слова в свой адрес. Обычно люди называют фениксов оборотнями и подонками, сволочами и мутантами – и это в лучшем случае. И – вдвойне приятно!! – когда хвалит главврач профсоюзной поликлиники, не последний мужчина в славном городе Вавилоне.
– Не за что, молодой человек, не за что. – Старенький знахарь улыбается, демонстрируя крепкие, почти акульи челюсти (имплантанты?). – Специальность у вас замечательная, а вот анализы… ох!..
– Что – ох?! – анализы?! – встревожился Акира.
– Оставляют желать лучшего, да-с, молодой человек, да-с. – Доктор кивает чисто выбритым подбородком. Доктору нравится улыбаться и кивать чисто выбритым подбородком. И вообще он весь такой опрятный, чистенький и стерильный, что кажется, ни один микроб к нему не пристанет, а если и случайно прицепиться, то тут же сдохнет от аспирина, которым накрахмален халат.
После дуэли и уамабуши, Спитфайр на Акиру шибко обиделся: рассвирепел и, пригласив к себе в кабинет, даже не угостил пивом и крабовыми стиками. Кричал Ник Юсупович громко, ногами топал так, что чуть не проломил пол. А ещё обещался уволить без выходного пособия и загнать на каторжные работы по расчистке городской канализации. Акира молчал и смиренно вздыхал. Дуэль Спитфайр опальному фениксу почти простил (с кем ни бывает?..), а вот уамабуши… – ну, не понятно начальству, зачем Акире понадобилось обливать честных граждан водой, и тем более, вмешиваться в любовные, пардон, ритуальные игрища «бабочек»…
– Так вот, молодой человек, судя по вашей флюорографии, соскобу и количеству сахара в крови, у вас совершенно запушенный трудоголизм. В последней стадии.
– У меня?! Да я!..
– И не спорьте со мной, молодой человек. Вы же посмотрите на себя. В зеркало. Я уверен, вы по ночам не спите. Вы курите? – вы часто курите. Вы постоянно испытываете потребность войти в огонь и сгореть.
– Что вы, доктор, я…
– Да-да, вам нравиться процесс воскрешения. А это, согласитесь, ненормально, это выходит за рамки ваших служебных обязанностей… Молодой человек, не спорьте со мной, вам очень не помешало бы отлежаться у нас в стационаре: попить таблеточек, процедурками озадачиться, электромассажик посетить, кислородные коктейли, клизмы натощак…
– Натощак?!
– Конечно, натощак. А вы как предпочитаете?
На медосмотр Акиру отправил Ник Юсупович – прямо из кабинета и погнал в соответствующем направлении: мол, ты, Кирюша, в последнее время ведёшь себя не шибко адекватно, как бы чего нехорошего не случилось, надо подстраховаться, маленько подлечиться – мочу в баночке отнести добрым молодцам в качестве презента.
И Акира отнёс – презент. В баночке. То есть в колбочке, конечно, но… От перемены мест слагаемых, сумма, как известно, не того и не этого…
Охрана профсоюзной поликлиники придирчиво изучала удостоверение феникса визуально, на ощупь и елозила пальчиками по печатям и наклейкам-голограммам. Потом пятнистые от рождения ребятки – клоны! – ещё минут пятнадцать, морща лбы, судорожно давили «батоны» и близоруко вглядывались в биомонитор: искали некого Акиру Оду в гигабайтных реестрах. После чего принялись проверять, была ли сегодня сделана заявка на приём, и посещение какого именно доктора-врача назначено данному крайне неприятному субъекту, независимо скрестившему руки на груди и жующему малиновую оксижвачку.
В конце концов, Акиру пропустили в вестибюль поликлиники и сопроводили до кабины пневмолифта. Один из клонов, тот, у которого жёлто-зелёные пигментные пятна прорисовались не только на теле и лице, но и на радужках глаз, порывался самолично вдавить кнопочку нужного Акире этажа, но феникс оказался быстрее, заставив вояк схватиться за предохранители автоматических гранатомётов АГР-107 «Месса». Кабинка резко ушла вверх, оставив клонов напрягать имплантированные в голосовые связки ларингофоны: ребятки, ждите, к вам едет полнейший отморозок, будьте осторожны. На двадцать третьем этаже поликлиники феникса ждали: едва створки пневмолифта распахнулись, Акиру боднули армейским ботинком в пах, уронили на бетонопластовый пол, захомутали бионаручниками и бионаножниками, всунули кляп в рот и поволокли к кабинету N18, первому в обходном списке Акиры. Там толком не пришедшего в сознание феникса раздели, осмотрели на предмет наличия родинок и бородавок, взяли пункцию костного мозга, образец спермы, а также искусственно вызвали рвотный спазм. Результаты дознания запротоколировали, жидкости аккуратно упаковали и спрятали в криогенные капсулы. Самое обидное, что все эти операции производила очень и очень симпатичная девица, подозрительно в точности соответствующая тайным и явным эротическим фантазиям Акиры, но… – не судьба! Даже поговорить с ходячей секс-бомбой феникс не имел ни малейшей возможности: проклятый кляп во рту!! Не говоря уже о том, чтобы ущипнуть за круглую попочку – бионаручники!! И в порыве бессильной ярости нельзя даже пнуть аппетитную самочку под зад – бионаножники!!
Короче, в поликлинике Акире не понравилось.
Тем более, в кабинете N19 феникса заставили помыться в джакуззи и сбрить трёхдневную щетину. И ладно бы щетину, но джакуззи! – тщётно Акира объяснял крепким ребятам из медперсонала (ну, кто бы отказывался принять джакуззи с красоткой из предыдущей комнаты?!), что «Даже владея огнём – нельзя зажечь воду» и «Воду можно направить, или остудить ветром: застывшая вода – остра, а ушедший ветер – вернётся со смертью, если его не согреть!» Доводы Акиры были почему-то восприняты как угроза, и крепкие ребята в белых халатах вызвали клонов-охранников.
В кабинет N20 Акира попал со свёрнутым набок носом. Зато – чисто выбритый и благоухающий шампунем.
Клоны…
Технологию трёхчасового выращивания полноценных бойцов защитникам Вавилона подарили Чужие. И люди приняли дар, и воспользовались, и во множестве испражнялись пушечным мясом, буквально закидывая американцев и русских трупами солдат, выстраивая на подступах к городу завалы из напичканных минами-сюрпризами тел, подкладывая обвешанных гранатами бойцов под траки неприятельских киботанков. Вавилону очень досаждала американская авиация: янки неустанно бомбили непокорный город, последний оплот Великой Империи. И тогда в небо поднялись тысячи камикадзе, специально рождённые, чтобы убивать и быть убитыми. Покрытые антирадарным напылением одноместные воздушные шары с условно восьмилетними малышами в пластиковых корзинах достигли стратосферы. На спине у каждого юного шахида взрослые дяди закрепили портативные ракетные двигатели, способные пять минут держать в воздухе лёгкие детские тела. На животики мальчикам повесили ленты наногексогеновой взрывчатки. Наверное, это страшно: висеть под крохотным куполом почти в космосе и ждать, когда рядом или под тобой пролетит американский бомбёр, который тебе надо уничтожить. За которым тебе, поправив ладошкой намордник дыхательного аппарата, нужно выпрыгнуть из корзины, врубить движок и догнать чёртов Б-520, и оторвать самолёту взрывом крыло или хвостовое оперение – и самому погибнуть. Потому, что так умирать значительно почётней, чем замёрзнуть или дождаться, когда закончится запас кислорода, не говоря о том, чтобы промазать мимо бомбардировщика и с многокилометровой высоты рухнуть на проспект или крышу небоскрёба…
– А вы как предпочитаете?
– Я… э-э… м-м… интимный вопрос, так сразу и…
– Только натощак! Именно натощак! Архиважно – натощак!
Акира решает не спорить с эскулапом, ибо светоч медицины уж больно близко к сердцу принимает любые упоминания грушевидных изделий из резины: вон, бегает по кабинету, сшибая странного вида и назначения приспособления, навевающие ассоциации с пыточным инструментарием средневековой инквизиции.
– Натощак!
– Хорошо, доктор, хорошо. Вы не волнуйтесь, доктор, не надо… – Акира резонно прикидывает, что ещё одной беседы с охраной ему не выдержать: чуть-чуть, и феникс пойдёт в разнос и спалит чертям драконьим это заведение вместе с клонами и обитыми поролоном стенами.
Кабинет N20 и табличка «Надежда Джоновна Смит» на входной двери будут сниться Акире
