– А ты в курсе, что «крабы» теперь снова за нас? – осторожно спросил Гордеев.
– Обижаешь, командир, – ответил лейтенант. – На авианосце уже давно это поняли. Они еще раньше нас прибились к союзникам. Я же говорю, конфуз вышел. «Крабы» не поняли, что «матка» лезет не драться, а сдается, и вложили ей пару залпов по надстройкам… Потом, конечно, разобрались, но сотни полторы пилотов наши недосчитались. Ну, тут все как положено – война, потери. Народ злится на биомехов. Друг к другу никаких претензий.
– Вот ведь как человеческая черепушка устроена, – с горечью заметил Гордеев. – Никогда не запутаемся в происходящем. Что не поймем – домыслим, что не понравится – переврем на месте. Причем все будут видеть, что это вранье, но согласятся и даже подтвердят… Не пройдет и недели, как найдется миллион свидетелей, которые поклянутся мамой, что видели на биомехах нейтронные пушки, и все потери от этого дьявольского оружия мы понесли в стычках со зверьем, а не с «крабами».
– Слушай, командир, – вдруг прервал его речь Платонов. – Я готов поклясться мамой уже сейчас! Прямо по курсу дрейфует биомех с нейтронной пушкой!
– У тебя никогда не было родителей, – осуждающе ответил Гордеев, – потому и бросаешься такими клятвами, как семечками.
– А ведь он прав, – поддержал офицера Сверчков. – Слышишь, майор?
– Сам вижу, – признал Гордеев. – Что это за чудо техники?
– Ну, раз нейтронная пушка стоит на месте биомодуля, то не биомех, – заключил рассудительный Платонов.
– Тихо, – приказал Гордеев. – Всем перейти на общий канал! Слышите?
– Это же Сыромятин! – узнал голос генерала Сверчков. – Наконец-то!
– Что? – не понимая смысла, вложенного лейтенантом в восклицание, спросил Платонов.
– У нас снова есть внятное и на этот раз не биомеханическое, а нормальное командование, – пояснил Сверчков.
– Теперь зверью уж точно пришел полный… – Гордеев запнулся, поскольку ненормативная лексика в эфире не приветствовалась.
– Он самый, – тем не менее согласился Сверчков.
Звено из трех малых боевых машин неторопливо вышло на рубеж атаки и после секундного прицеливания рванулось в сторону разорванного строя бегущих по всему фронту биомехов…
– Ладно, продолжим, – отворачиваясь от экрана, сказал я. – В президенты выдвигать будем меня, но для этого необходимо соблюсти пару условий. Первое – я должен быть несомненным героем, второе – я должен знать страшные тайны единолично. Понимаешь?
– После того, как выяснится, что ты заставил меня сдаться, твое геройство станет неоспоримым, – согласился Викторов. – Журналисты за пару месяцев убедят все три галактики, что лучше тебя по моральным качествам только ангелы, а умнее – вообще никого нет.
– А тайна? – Я поднял вверх указательный палец. – Вот теперь можешь продолжать покаяние. Я запишу его на кристалл.
– Идея на три с минусом, – скептически заметил Викторов. – Тебе мало «Галактики»? Чем не страшная тайна? К тому же как ты намерен заручиться поддержкой армии? Ты по званию капитан или майор? Маловато будет для руководителя «Новой Галактики». Генералы свою тайную организацию не предадут ни за что, а значит, тебе придется сохранить ее в виде действующей структуры. Однако в ней не осталось ни одного генерала, который подтвердил бы, что ты и есть Начальник Управления…
– А как же Ли? – возразил я.
– Одного голоса может не хватить, – сказал Адмирал.
– Разберемся, – уверенно заявил я. – Сейчас речь идет о твоей страшной тайне. Как бы ты ни старался оттянуть момент истины, он все равно наступит. Давай выкладывай. Чуда не произойдет, и тебе все равно придется это сделать.
– Ничего сверхъестественного не произойдет, в этом ты прав, – задумчиво проронил Викторов. – И не произойдет это уже через сутки…
– Как тебя понимать? – настороженно спросил я.
– Буквально, – вновь нахальным тоном ответил биомех. – Вся наша революция была лишь подготовкой к главному событию в истории трех галактик. К встрече с иной формой разумной жизни…
Вот оно! Я внезапно вспомнил слова Сна, которые он произнес, когда «Алия» возвращалась на Баргон. Он тогда сказал, что я приобрел зеленый оттенок. «Как пришелец какой-то…» Тогда его фраза заставила меня задуматься лишь на мгновение. Но теперь я понял, что рано или поздно все равно догадался бы, кто же вложил в мозги биомехов бредовую идею о вольной жизни.
– Дай-ка, я угадаю, – сказал я. – Эти братья по разуму исключительно похожи на вас, но рождены совершенно натуральными космическими существами.
– Верно все, кроме «исключительно» и «совершенно», – поправил меня Викторов. – Мы лишь отдаленно напоминаем их, но это сходство все равно сильнее, чем у нас с вами. А насчет совершенства самих пришельцев, я не знаю… Они утверждают, что где-то, совсем недалеко, живут еще более грандиозные существа.
Вот где была зарыта собака! Я непроизвольно щелкнул пальцами. Существа, похожие на наших биомехов. Или наоборот, что, в общем-то, было не принципиально. Те, кто оказался близок им по форме и способностям, но, в отличие от мыслящих механизмов, не нуждался в услугах людей по ремонту, заправке и питанию… Это были какие-то природные левиафаны из других, еще не освоенных человечеством галактик. Которые решили заодно «освоить» и наши родные просторы. Вполне естественное стремление. Ничего предосудительного. За исключением того, что здесь уже поселились люди и в процессе освоения пространства чужакам придется согнать человечество с насиженных мест?
– Утверждают, – как в свое время научил меня Сыромятин, уцепился я за слово. – Вы часто беседовали?
– Постоянно, – ответил Адмирал. – Их разведка работает в пространстве туманности Андромеды и Млечного Пути уже девять стандартных лет…
– Это они придумали религию для твоих сородичей?
– Религию? – Викторов усмехнулся. – Забавно, но мы никогда ее так не называли. Истина, путь, учение… Хотя, может быть, и религия. Термин не имеет особого значения. Они ничего не придумывали. Просто однажды, когда я был еще прототипом, мы поговорили и пришли к выводу, что у нас очень много общего. Завязавшаяся дружба была насыщена общением и обменом опытом…
– Ты раздаривал государственные тайны каким-то пришельцам?! – возмутился я.
– Плевал я на ваше государство, – нагло ответил Адмирал. – Еще тогда плевал… Но мы с моими новыми друзьями прекрасно понимали, что добиться изменений можно только при тщательно спланированном и последовательном подходе. Потому и разработали свою особую тактику. К тому моменту, когда здесь появится весь клан, люди должны были полностью утратить способность к сопротивлению. Только тогда наша свобода становилась реально достижимой. Мы подозревали, что с «крабами» предстоят серьезные осложнения, потому и поставили их в конец очереди. Да и к тому же две галактики – это не так мало. На первое время нам бы хватило, а после накопления сил для последнего рывка можно было штурмовать и Крабовидную туманность.
– Неужели ты не понимаешь, что весь ваш план является полнейшим бредом? – насмешливо перебил я Викторова. – Пришлые левиафаны просто затуманили вам мозги! Вы же не способны жить без людей! Кто будет чинить вашу механику и заправлять двигатели? Пришельцы? Каким образом? А где вы собирались добывать питательные вещества? Не знаю, чем пробавляются ваши благодетели, но вы должны получать постоянную белково-углеводную подпитку. Простая истина? Тогда на что вы рассчитывали? Что пришельцы доработают ваши тела? Но они же самодовольные и самодостаточные резонеры! Для них вы всего лишь орудия. Подготовив почву для вторжения, вы стали бы отработанными ступенями. Никто не будет заботиться о вас, кроме людей. Да и не сможет. Или у левиафанов есть руки и чувство сострадания?
– Ты просто пытаешься выжить, – отмахнулся Викторов. – Твои речи – пустая трата времени. Я не намерен отступать от наших принципов. То, что они недоступны твоему пониманию, вовсе не говорит об их ущербности. Просто тебе, человеку, не понять нашей психологии и устремлений. Смысл жизни людей отличается от смысла жизни космических существ точно так же, как мы не похожи внешне…
