Суть Времени 2012 № 3 (7 ноября 2012)

Культурная война

Культура смерти и смерть культуры

Чем больше остывал огонь у атеистического человечества, тем сложнее было этому человечеству ответить на вызов смерти

Мария Рыжова

Известна история с выдающимся шведским режиссером Ингмаром Бергманом, который в 35 лет испугался смерти, и только сняв свой гениальный фильм «Седьмая печать», смог приблизиться к ответу на вопрос: зачем жить? «Сколько я себя помню, — пишет Бергман в воспоминаниях, — меня всегда преследовал страх смерти, который временами становился невыносимым. Мысль о том, что я умру и тем самым перестану быть, что я войду в ворота Царства мрака, что существует нечто, чего я не способен контролировать, организовать или предусмотреть, была для меня источником постоянного ужаса. И когда я вдруг взял и изобразил Смерть в виде белого клоуна, персонажа, который разговаривал, играл в шахматы и, в сущности, не таил в себе ничего загадочного, я сделал первый шаг на пути преодоления страха смерти».

Ощущение осмысленности жизни — вот что позволяет преодолеть страх смерти. Смыслы могут быть религиозными (и тогда по ту сторону смерти находится вечная жизнь) или светскими (и тогда речь идет о продолжении жизни за счет общего дела, подхваченного следующими поколениями). Но только они могут противостоять страху смерти по-настоящему.

А как быть в случае, если смыслов нет? В этом случае бедные начинают восхвалять смерть как спасение от опостылевшей борьбы за кусок хлеба. А богатые — восхвалять ее же как избавление от осточертевшего гедонизма и разврата. Культ восхваления смерти неизбежно появляется у людей, лишенных смыслов. Потому что в противном случае они сойдут с ума от смертного ужаса.

18 октября в прокат вышел фильм «Последняя сказка Риты». Сняла фильм Рената Литвинова. Это малобюджетная картина с заявкой на арт-хаус: режиссер вложила в съемки собственные деньги, актеры играют бесплатно, заявленная тема — человек на пороге смерти — отсылает к интеллектуальному кино.

Сюжет фильма. Некое Мифическое существо (сыгранное Р. Литвиновой) приходит к умирающей женщине. Его цель — проводить умирающую на тот свет в момент, когда лучшая подруга с выразительным именем Надежда и любимый человек оказываются бессильны помочь.

Выбор темы фильма Рената Литвинова объясняет тем, что ее с детства волнуют экзистенциальные вопросы, вопросы жизни и смерти. Она изучила мифы о древних богах, легенды, ритуалы и символы, с которыми связывали смерть разные народы. Смерть уважает человека, она предупреждает его в снах о своем приходе, считает Рената Литвинова. Человек должен только прислушиваться к «тонкому миру», способному посылать человеку знаки о приближении смерти. На вопрос о том, является ли эта ее (Р. Литвиновой) вера в потусторонние силы эпатажем, актриса отвечает: «Норма — это антиискусство… Безумцы делают искусство».

Сказать, что норма всегда является антиискусством, можно, только вычеркнув из истории искусств очень и очень многое. К примеру, весь классицизм, который основан на апологетике норм. Так что речь идет не об отрицании нормы любым искусством. Речь идет об отрицании нормы тем искусством, которое, отказавшись от смыслов, заболело смертью. А заболев смертью, стало воевать с жизнью и нормой как тем, без чего невозможна социальная жизнь. А значит, и все то, что делает человека человеком.

Тема смерти в искусстве, в литературе в частности, поднималась в самых разных аспектах.

Например, Александр Блок писал о смерти души:

Пробудился: тридцать лет.
Хвать-похвать, — а сердца нет.
Сердце — крашеный мертвец.
И, когда настал конец,
Он нашел весьма банальной
Смерть души своей печальной.

Великий испанский поэт Федерико Гарсиа Лорка отмечал особое отношение к смерти в Испании. «В других странах смерть — это все. Она приходит, и занавес падает. В Испании иначе. В Испании он поднимается. Многие здесь замурованы в четырех стенах до самой смерти, и лишь тогда их выносят на солнце. В Испании, как нигде, до конца жив только мертвый — и вид его ранит, как лезвие бритвы… в конечном счете все насущное здесь оценивается чеканным достоинством смерти».

В культуре смерть всегда воспринималась как предельный вызов жизни. Как вечный и непримиримый антагонист жизни. Как нечто, с чем человек ведет непримиримую борьбу. И именно эта борьба наделяет жизнь и особым смыслом, и ощущением горечи.

Как именно религиозные смыслы противостоят смерти, понятно. Христианин, к примеру, знает, что жизнь — часть большого пути. Как ты проживешь эту жизнь, такая и награда будет в загробном мире: по итогам ее попадешь или в рай или в ад.

Атеистам противостоять вызову смерти, конечно же, намного труднее. Но, как мы знаем, атеистам- революционерам удавалось по-своему решить эту проблему, сакрализовав дело своей жизни — революцию.

Но это революционеры. С их страстностью, огненностью. Чем больше остывал огонь у атеистического человечества, тем сложнее было этому человечеству ответить на вызов смерти. От торжественного момента перехода в другой мир оставались только обряды. Обряды постепенно теряли смысл. И так как вопрос о смерти не получал никакого ответа, его стали замалчивать. Смерть превратилась во что-то неприличное, в то, о чем не говорят. А если о чем-то не говоришь, то вроде как оно и отсутствует. Но легко сказать отсутствует…

Жизнь без так называемого утешения — каковым может быть либо вера в вечную жизнь, либо сакрализованное общее дело — становилась все более беспомощной перед лицом смерти. А раз так, то проблема смерти стала предстоять перед человечеством в новом качестве.

Рената Литвинова хочет говорить о смерти, но ей нечего сказать по существу. Она все время ищет ассоциации-намеки в мифах, русской и советской литературе, африканских культурах, наконец. На вопрос, почему главная героиня — Рита, она отвечает: «Люблю это имя — Маргарита… это у Гете, у Булгакова».

И дальше в фильме она воспроизводит свои ассоциации: желтый цвет, вороны, маскарад… Она пытается заговаривать смерть, налаживать взаимоотношения со смертью — как в архаических культах, заново придумывая ритуал, поведение в момент кончины, новые символы и утешение, как она его понимает… Оказывается, что умереть в таких «винтажных» платьях, среди блеска побрякушек, в изысканных позах — это даже «очень красиво».

В Древней Греции за душой прилетал бог Танатос, сын богини Никты (Ночи) и бога Эреба (Мрака), которого боялись и не любили даже сами боги. «Мифическое существо», пришедшее за душой героини в «Последней сказке Риты» — красивая, экстравагантная женщина. Она оказывается вернее, добрее и внимательнее друзей, близких, родных… И дает единственное избавление от мирских тягот и